Печать

Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь.
1 час 1 день 1 неделя 1 месяц Навсегда

[sweet]

Любимая, благодарю!

Ребенок не хотел брать маму за руку. И тут она ему сказала, чтобы ОН ее перевёл через дорогу, чтобы с ней ничего не случилось. Вот это было очень полезное мое наблюдение, потому что сама скоро стану мамой.

[Марина]

...Когда приехал домой, на его столе ждал миллион рублей и записка — поправляйся... Коплю на «Мазду».


....Каждый вечер мы с мужем читаем друг другу вслух, по очереди, вместо того чтобы пялиться в телефоны и ноуты, сериалы или фильмы. Непередаваемые чувства! И каждый вечер влюбляюсь в него все больше и больше.

Благодарю, Любимая!

[sweet]

Монетки...

Весеннее солнце и свежий воздух утомили мои ноги, и я присел на лавочку. Слегка щурясь на солнце, закурил. Из сладкой весенней истомы меня вывел шорох за лавочкой. Я обернулся, и увидел малыша лет шести, который пристально всматривался под лавочку. Пацан неспешно обошел лавочку, все так же продолжая что-то под ней искать. После рождения моего сына, я стал совсем по-другому, относится к детям.

Рассматриваю малыша. Одежда до ужаса бедная, но вроде чистая. На носу грязное пятно. Взгляд, его взгляд меня поразил. Было в нем что-то слишком взрослое, самостоятельное. Думал, что показалось, не может в шесть лет быть такого взгляда. Но малыш смотрел под лавочку именно так. Я достал жвачку и положил подушечку в рот. Малыш на мгновение перевел взгляд на мои руки, и тут же опустил глаза на землю.

- Дядя подними ноги, пожалуйста,- глядя на меня сказал пацан.

Я больше от удивления, чем осознанно поднял ноги над землей. Малыш присел, и внимательно посмотрел на землю под моими ногами.

- И тут нету, - пацан вздохнул

- Жвачку будешь?- спросил я, глядя на этого маленького мужичка.

- А у тебя какая, я люблю фруктовые,- ответил он.

- У меня мятная, - я достал жвачку и на ладони протянул ему.

Он, немного помедлив, взял подушечку и сунул в рот. Я улыбнулся увидев его руки, обычные руки маленького пацана, грязные до ужаса. Мы смотрели друг на друга и жевали жвачку.

- Хорошо сегодня, тепло,- сказал я.

- Снега нет, это очень хорошо,- задумчиво сказал он.

- А чем тебе снег мешал?

- Вот ты даешь, под снегом же ни чего не видно,- заметил мальчуган.

Малыш, засунул руки в карманы, посмотрел на меня и сказал:

- Пойду я, скоро темнеть уже начнет, а я почти ни чего не нашел, спасибо за жвачку.

Он развернулся и глядя в землю пошел по аллее. Я не могу сказать точно, что же именно заставило меня окликнуть его, наверное какое то взрослое уважение, к рассудительному пацану.

- А что ищешь ты?- спросил я.

Малыш остановился, чуть помыслив, спросил:

- Ни кому не скажешь?

- Хм, нет ни кому, а что это тайна?- я удивленно поднял брови.

- Это мой секрет,- сказал пацан.

- Ладно уговорил, честное слово не скажу,- улыбнувшись сказал я.

- Я ищу монетки, тут на аллее их иногда можно много найти, если знаешь где искать. Их много под лавочками, я в прошлом году очень много тут нашел.

- Монетки?- переспросил я.

- Да, монетки.

- И что прошлым летом, ты их то же тут искал?

- Да искал, - лицо малыша стало очень серьезным.

- А сегодня много нашел,- ради любопытства спросил я.

- Щас, сказал он, и полез в карман брюк.

Маленькая рука, достала из кармана клочок бумаги. Малыш присел на корточки, развернул газету и положил на асфальт. В газете блестело несколько монет. Насупившись, малыш брал монетки с газеты и складывал в свою маленькую, грязную ручку. При этом его губы шевелились, видно он очень усердно подсчитывал свои находки. Прошло несколько минут, я улыбаясь смотрел на него.

- Сорок восемь копеек, - сказал он, высыпал монеты в газету, завернул их и сунул в карман брюк.

- Ого, так ты богач, - еще больше улыбаясь, сказал я.

- Неа, мало, пока мало, но за лето я тут много найду.

Я вспомнил своего сына, и себя, а кто не собирает на конфеты или игрушки деньги в детстве?

- На конфеты собираешь?

Малыш насупившись молчал.

- А, наверное на пистолет?- переспросил я.

Малыш еще больше насупился, и продолжал молчать. Я понял, что своим вопросом я перешел какую-то дозволенную черту, я понял, что затронул что-то очень важное, а может быть и личное в душе этого маленького мужчины.

- Ладно, не злись, удачи тебе и побольше монет, завтра будешь тут? - сказал я и закурил.

Малыш, как- то очень грустно посмотрел на меня и тихо сказал:

- Буду, я тут каждый день, если конечно дождь не пойдет.

Вот так и началось мое знакомство, а в последствии и дружба с Илюшей (он сам так себя называл). Каждый день, я приходил на аллею, и садился на лавочку. Илья приходил, почти всегда в одно и то же время, я спрашивал его, как улов? Он приседал на корточки, разворачивал газету и с большим усердием пересчитывал свои монетки. Ни разу там не было больше рубля. Через пару дней нашего знакомства я предложил ему:

- Илюша, у меня тут завалялось пару монеток, может возьмешь их в свою коллекцию?

Малыш на долго задумался, и сказал:

- Неа, так просто нельзя, мне мама говорил, что за деньги всегда надо что-то давать, сколько у тебя монеток?

Я пересчитал на ладони медяки.

- Ровно 45 копеек, - с улыбкой сказал я.

- Я щас, - и малый скрылся в ближайших кустах.

Через пару минут он вернулся.

- На, это я тебе за монетки даю,- сказал пацан и протянул ко мне ладошку.

На детской ладошке, лежал огрызок красного карандаша, фантик от конфеты и кусок зеленого стекла от бутылки. Так мы совершили нашу первую сделку. Каждый день я приносил ему мелочь, а уходил с полными карманами его сокровищ, в виде, крышек от пива, скрепок, поломанных зажигалок, карандашей, маленьких машинок и солдатиков. Вчера я вообще ушел сказочно «богат», за 50 копеек мелочью, я получил пластмассового солдатика без руки. Я пытался отказаться от такого несправедливого обмена, но малыш был крепок в своём решении как железобетон.

Но в один день малыш отказался от сделки, как я его не уговаривал, он был непреклонен. И на следующий день отказался. Несколько дней я пытался понять почему, почему он больше не хочет брать у меня монетки? Вскоре я понял, он продал мне все свое не хитрое богатство, и ему нечего было дам мне взамен за мои монеты. Я пошел на хитрость. Я приходил чуть раньше и тихонько кидал под лавочки по несколько монет. Мальчуган приходил на аллею, и находил мои монеты. Собирал их, садился у моих ног на корточки, и с серьезным видом пересчитывал их. Я к нему привык, я полюбил этого мужичка. Я влюбился в его рассудительность, самостоятельность и в настойчивость в поисках монеток. Но с каждым днем, меня все больше и больше мучил вопрос, для чего он второй год собирает монетки? Ответа на этот вопрос у меня не было.

Почти каждый день я приносил ему конфеты и жвачки. Илюша с радостью их лопал. И еще, я заметил, что он очень редко улыбался. Ровно неделю назад, малыш не пришел на алею, не пришел и на следующий день, и всю неделю не приходил. Ни когда не думал, что буду так переживать и ждать его. Вчера я пришел на ту самую аллею, в надежде увидеть Илюшу. Я увидел его, сердце чуть не вылетело из груди. Он сидел на лавочке и смотрел на асфальт.

- Здаров, Илюша, - сказал я улыбаясь во все зубы,- ты чего это не приходил, дождя не было, поди монеток под лавочками лежит видимо не видимо, а ты филонишь.

- Я не успел, мне монетки больше не нужны,- очень тихо сказал он.

Я присел на лавочку возле него.

- Ты чего это, брат, грустишь, что значит не успел, что значит не нужны, ты это брось, давай выкладывай что там у тебя, я вот тебе принес,- и протянул ему ладонь с монетками.

Малыш посмотрел на руку и тихо сказал:

- Мне не нужны больше монетки.

Я ни когда не мог подумать, что ребенок в шесть лет, может говорить с такой горечью и с такой безнадежностью в голосе.

- Илюша, да что случилось? - спросил я, и обнял его за плечи,- зачем тебе вообще нужны были эти монетки?

- Для папки, я собирал монетки для папки, - из глаз малыша потекли слезы, детские слезы.

Во рту у меня все пересохло, я сидел и не мог вымолвить ни слова.

- А зачем они папке?- мой голос предательски сорвался.

Малыш сидел с опущенной головой и я видел как на коленки падали слезы.

- Тетя Вера говорит, что наш папка много пьет водки, а мама, сказала что папку можно вылечить, он болен, но это стоит очень дорого, надо очень много денег, вот я и собирал для него. У меня уже было очень много монеток, но я не успел,- слезы потекли по его щекам ручьем.

Я обнял его и прижал к себе. Илья заревел в голос. Я прижимал его к себе, гладил голову и даже не знал что сказать.

- Папки больше нет, он умер, он очень хороший, он самый лучший папка в мире, а я не успел,- малыш рыдал.

Такого шока я не испытывал еще ни когда в жизни, у самого слезы потекли из глаз. Малыш резко вырвался, посмотрел на меня заплаканными глазами и сказал:

- Спасибо тебе за монетки, ты мой друг, - развернулся, и вытирая на бегу слезы побежал по аллее.

Я смотрел ему в след, плакал и смотрел в след этому маленькому мужчине, которому жизнь подсунула такое испытание в самом начале его пути и понимал, что не смогу ему помочь ни когда. Больше я его на аллее не видел. Каждый день в течение месяца я приходил на наше место, но его не было. Сейчас я прихожу на много реже, но больше ни разу я его не видел, настоящего мужчину Илюшу, шести лет от роду. До сих пор, я бросаю монеты под лавочку, ведь я его друг, пусть знает, что я рядом.

[Любимая]

Очень трогательно Света  Благодарю тебя. 

[sweet]

100 метров гордости

Жара. Нечасто весной так жарко… Отделение банка в центре Киева. Охранник скучающим взглядом смотрел на монитор.

На пороге появился дед. Обычный дед, ничего примечательного. В руках пакет, летняя рубашка, отутюженные брюки и на голове белая кепка чуть на сторону, на манер фуражки.
— Сынок, а тут за квартиру можно заплатить?
— Угу, — ответил охранник, даже не повернув головы к посетителю.
— А где, сынок, подскажи, а то тут я впервой.
— У окошка, — раздраженно ответил охранник.
— Ты бы мне пальцем показал, а то я без очков плохо вижу.
Охранник, не поворачиваясь, просто махнул рукой в сторону кассовых окошек.
— Там.
Дед в растерянности стоял и не мог понять, куда именно ему идти.
Охранник повернул голову к посетителю, смерил взглядом и презрительно кивнул:
— Вот ты чего встал, неужели не видно, вон окошки, там и плати.
— Ты не серчай, сынок, я же думал что у вас тут порядок какой есть, а теперь понятно, что в любом окошке могу заплатить.
Дед медленно пошел к ближайшему окошку.
— С вас 345 гривен и 55 копеек, — сказала кассир.
Дед достал видавший виды кошелек, долго в нем копался и после выложил купюры.
Кассир отдала деду чек.
— И что, сынок, вот так сидишь сиднем целый день, ты бы работу нашел лучше, — дед внимательно смотрел на охранника.
Охранник повернулся к деду:
— Ты что издеваешься, дед, это и есть работа.
— Аааа, — протянул дед и продолжил внимательно смотреть на охранника.
— Отец, вот скажи мне, тебе чего еще надо? – раздраженно спросил охранник.
— Тебе по пунктам или можно все сразу? – спокойно ответил дед.
— Не понял? – охранник повернулся и внимательно посмотрел на деда.
— Ладно, дед, иди, — сказал он через секунду и опять уставился в монитор.
— Ну, тогда слушай, двери заблокируй и жалюзи на окна опусти.
— Непо… охранник повернулся и прямо на уровне глаз увидел ствол пистолета.
— Да ты чего, да я щас!
— Ты, сынок, шибко не ерепенься, я с этой пукалки раньше с 40 метров в пятикопеечную монету попадал. Конечно сейчас годы не те, но да и расстояние между нами поди не сорок метров, уж я всажу тебе прямо между глаз и не промажу, — спокойно ответил дед.
— Сынок, тебе часом по два раза повторять не нужно? Али плохо слышишь? Блокируй двери, жалюзи опусти.
На лбу охранника проступили капельки пота.
— Дед, ты это серьезно?
— Нет, конечно нет, я понарошку тыкаю тебе в лоб пистолетом и прошу заблокировать двери, а так же сообщаю, что грабить я вас пришел.
— Ты, сынок, только не нервничай, лишних движений не делай. Понимаешь, у меня патрон в стволе, с предохранителя снят, а руки у стариков сам знаешь, наполовину своей жизнью живут. Того и гляди, я тебе ненароком могу и поменять давление в черепной коробке, — сказал дед, спокойно глядя в глаза охраннику.
Охранник протянул руку и нажал две кнопки на пульте. В зале банка послышался щелчок закрывающейся входной двери, и на окна начали опускаться стальные жалюзи.
Дед, не отворачиваясь от охранника, сделал три шага назад и громко крикнул:
— Внимание, я не причиню никому вреда, но это ограбление!
В холле банка наступила абсолютная тишина.
— Я хочу, чтобы все подняли руки вверх! — медленно произнес посетитель.
В холле находилось человек десять клиентов. Две мамаши с детьми примерно лет пяти. Два парня не более двадцати лет с девушкой их возраста. Пара мужчин. Две женщины бальзаковского возраста и миловидная старушка.
Одна из кассиров опустила руку и нажала тревожную кнопку.
— Жми, жми, дочка, пусть собираются, — спокойно сказал дед.
— А теперь, все выйдите в холл, — сказал посетитель.
— Лёнь, ты чего это удумал, сбрендил окончательно на старости лет что ли? — миловидная старушка явна была знакома с грабителем.
Все посетители и работники вышли в холл.
— А ну, цыц, понимаешь тут, — серьезно сказал дед и потряс рукой с пистолетом.
— Не, ну вы гляньте на него, грабитель, ой умора, – не унималась миловидная старушка.
— Старик, ты чего, в своем уме? — сказал один из парней.
— Отец, ты хоть понимаешь, что ты делаешь? – спросил мужчина в темной рубашке.
Двое мужчин медленно двинулись к деду.
Еще секунда и они вплотную подойдут к грабителю. И тут, несмотря на возраст, дед очень быстро отскочил в сторону, поднял руку вверх и нажал на курок. Прозвучал выстрел. Мужчины остановились. Заплакали дети, прижавшись к матерям.
— А теперь послушайте меня. Я никому и ничего плохого не сделаю, скоро все закончится, сядьте на стулья и просто посидите.
Люди расселись на стулья в холле.
— Ну вот, детей из-за вас напугал, тьху ты. А ну, мальцы, не плакать, — дед весело подмигнул детям. Дети перестали плакать и внимательно смотрели на деда.
— Дедуля, как же вы нас грабить собрались, если две минуты назад оплатили коммуналку по платежке, вас же узнают за две минуты? – тихо спросила молодая кассир банка.
— А я, дочка, ничего и скрывать-то не собираюсь, да и негоже долги за собой оставлять.
— Дядь, вас же милиционеры убьют, они всегда бандитов убивают, – спросил один из малышей, внимательно осматривая деда.
— Меня убить нельзя, потому что меня уже давненько убили, — тихо ответил посетитель.
— Как это убить нельзя, вы как Кощей Бессмертный? – спросил мальчуган.
Заложники заулыбались.
— А то! Я даже может быть и похлеще твоего Кощея, — весело ответил дед.
— Ну, что там?
— Тревожное срабатывание.
— Так, кто у нас в том районе? – диспетчер вневедомственной охраны изучал список экипажей.
— Ага, нашел.
— 145 Приём.
— Слушаю 145.
— Срабатывание на улице Богдана Хмельницкого.
— Понял, выезжаем.
Экипаж включив сирену помчался на вызов.
— База, ответьте 145.
— База слушает.
— Двери заблокированы, на окнах жалюзи, следов взлома нет.
— И это все?
— Да, база, это все.
— Оставайтесь на месте. Взять под охрану выходы и входы.
— Странно, слышь, Петрович, экипаж выехал по тревожке, двери в банк закрыты, жалюзи опущенные и следов взлома нет.
— Угу, смотри номер телефона и звони в это отделение, чо ты спрашиваешь, инструкций не знаешь что ли?
— Говорят, в ногах правды нет, а ведь и правда, — дед присел на стул.
— Лёнь, вот ты что, хочешь остаток жизни провести в тюрьме? — спросила старушка.
— Я, Люда, после того, что сделаю, готов и помереть с улыбкой, — спокойно ответил дед.
— Тьху ты…
Раздался звонок телефона на столе в кассе. Кассир вопросительно посмотрела на деда.
— Да, да, иди, дочка, ответь и скажи все как есть, мол, захватил человек с оружием требует переговорщика, тут с десяток человек и двое мальцов, — дед подмигнул малышам.
Кассир подошла к телефону и все рассказала.
— Дед, ведь ты скрыться не сможешь, сейчас спецы приедут, все окружат, посадят снайперов на крышу, мышь не проскочит, зачем это тебе? — спросил мужчина в темной рубашке.
— А я, сынок, скрываться-то и не собираюсь, я выйду отсюда с гордо поднятой головой.
— Чудишь ты дед, ладно, дело твое.
— Сынок, ключи разблокировочные отдай мне.
Охранник положил на стол связку ключей.
Раздался телефонный звонок.
— Эка они быстро работают, — дед посмотрел на часы.
— Мне взять трубку? — спросила кассир.
— Нет, доча, теперь это только меня касается.
Посетитель снял телефонную трубку:
— Добрый день.
— И тебе не хворать, — ответил посетитель.
— Звание?
— Что звание?
— Какое у тебя звание, в каком чине ты, что тут непонятного?
— Майор, — послышалось на том конце провода.
— Так и порешим, — ответил дед.
— Как я могу к вам обращаться? — спросил майор.
— Строго по уставу и по званию. Полковник я, так что, так и обращайся, товарищ полковник, — спокойно ответил дед.
Майор Серебряков провел с сотню переговоров с террористами, с уголовниками, но почему-то именно сейчас он понял, что эти переговоры не будут обычной рутиной.
— И так, я бы хотел …
— Э нет, майор, так дело не пойдет, ты видимо меня не слушаешь, я же четко сказал по уставу и по званию.
— Ну, я не совсем понял что именно, — растерянно произнес майор.
— Вот ты, чудак-человек, тогда я помогу тебе. Товарищ полковник, разрешите обратиться, и дальше суть вопроса.
Повисла неловкая пауза.
— Товарищ полковник, разрешите обратиться?
— Разрешаю.
— Я бы хотел узнать ваши требования, а также хотел узнать, сколько у вас заложников?
— Майор, заложников у меня пруд пруди и мал мала. Так что, ты ошибок не делай. Скажу тебе сразу, там, где ты учился, я преподавал. Так что давай сразу расставим все точки над «и». Ни тебе, ни мне не нужен конфликт. Тебе надо, чтобы все выжили, и чтобы ты арестовал преступника. Если ты сделаешь все, как я попрошу, тебя ждет блестящая операция по освобождению заложников и арест террориста, — дед поднял вверх указательный палец и хитро улыбнулся.
— Я правильно понимаю? – спросил дед.
— В принципе, да, — ответил майор.
— Вот, ты уже делаешь все не так, как я прошу.
Майор молчал.
— Так точно, товарищ полковник. Ведь так по уставу надо отвечать?
— Так точно, товарищ полковник, — ответил майор
— Теперь о главном, майор, сразу скажу, давай без глупостей. Двери закрыты, жалюзи опущены, на всех окнах и дверях я растяжки поставил. У меня тут с десяток людей. Так что не стоит переть необдуманно. Теперь требования, — дед задумался, — ну, как сам догадался, денег просить я не буду, глупо просить деньги, если захватил банк, — дед засмеялся.
— Майор, перед входом в банк стоит мусорник, пошли кого-нибудь туда, там конверт найдете. В конверте все мои требования, — сказал дед и положил трубку
— Это что за херня? — майор держал в руках разорванный конверт, — мля, это что, шутка?
Майор набрал телефон банка.
— Товарищ полковник, разрешите обратиться?
— Разрешаю.
— Мы нашли ваш конверт с требованиями, это шутка?
— Майор, не в моем положении шутить, ведь правильно? Никаких шуток там нет. Все, что там написано — все на полном серьезе. И главное, все сделай в точности как я написал. Лично проследи, чтобы все было выполнено до мелочей. Главное, чтобы ремень кожаный, чтоб с запашком, а не эти ваши пластмассовые. И да, майор, времени тебе немного даю, дети у меня тут малые, сам понимаешь.
— Я Лёньку поди уже лет тридцать знаю, — миловидная старушка шептала кассиру, — да и с женой его мы дружили. Она лет пять назад умерла, он один остался. Он всю войну прошел, до самого Берлина. А после так военным и остался, разведчик он. В КГБ до самой пенсии служил. Ему жена, его Вера, всегда на 9 мая праздник устраивала. Он только ради этого дня и жил, можно сказать. В тот день она договорилась в местном кафе, чтобы стол им накрыли с шашлыком. Лёнька страсть как его любил. Вот и пошли они туда. Посидели, все вспомнили, она же у него медсестрой тоже всю войну прошла. А когда вернулись… ограбили их квартиру. У них и грабить-то нечего было, что со стариков возьмешь. Но ограбили, взяли святое, все Лёнькины награды и увели ироды. А ведь раньше даже уголовники не трогали фронтовиков, а эти все подчистую вынесли. А у Лёньки знаешь сколько наград-то было, он всегда шутил, мне говорит, еще одну медаль или орден если вручить, я встать не смогу. Он в милицию, а там рукой махнули, мол, дед, иди отсюда, тебя еще с твоими орденами не хватало. Так это дело и замяли. А Лёнька после того случая постарел лет на десять. Очень тяжело он это пережил, сердце даже прихватывало сильно. Вот так вот…
Зазвонил телефон.
— Разрешите обратиться, товарищ полковник?
— Разрешаю, говори, майор.
— Все сделал как вы и просили. В прозрачном пакете на крыльце банка лежит.
— Майор, я не знаю почему, но я тебе верю и доверяю, дай мне слово офицера. Ты сам понимаешь, бежать мне некуда, да и бегать-то я уже не могу. Просто дай мне слово, что дашь мне пройти эти сто метров и меня никто не тронет, просто дай мне слово.
— Даю слово, ровно сто метров тебя никто не тронет, только выйди без оружия.
— И я слово даю, выйду без оружия.
— Удачи тебе, отец, — майор повесил трубку.
В новостях передали, что отделение банка захвачено, есть заложники. Ведутся переговоры и скоро заложников освободят. Наши съемочные группы работают непосредственно с места событий.
— Мил человек, там, на крыльце лежит пакет, занеси его сюда, мне выходить сам понимаешь, — сказал дед, глядя на мужчину в темной рубашке.
Дед бережно положил пакет на стол. Склонил голову. Очень аккуратно разорвал пакет.
На столе лежала парадная форма полковника. Вся грудь была в орденах и медалях.
— Ну, здравствуйте, мои родные, — прошептал дед, — и слезы, одна за другой покатились по щекам.
— Как же долго я вас искал, — он бережно гладил награды.
Через пять минут в холл вышел пожилой мужчина в форме полковника, в белоснежной рубашке. Вся грудь, от воротника, и до самого низа, была в орденах и медалях. Он остановился посередине холла.
— Ничего себе, дядя, сколько у тебя значков, — удивленно сказал малыш.
Дед смотрел на него и улыбался. Он улыбался улыбкой самого счастливого человека.
— Извините, если что не так, я ведь не со зла, а за необходимостью.
— Лёнь, удачи тебе, — сказал миловидная старушка.
— Да, удачи вам, — повторили все присутствующие.
— Деда, смотри, чтобы тебя не убили, — сказал второй малыш.
Мужчина как-то осунулся, внимательно посмотрел на малыша и тихо сказал:
— Меня нельзя убить, потому что меня уже убили.
Убили, когда забрали мою веру, когда забрали мою историю, когда переписали ее на свой лад.
Когда забрали у меня тот день, ради которого я год жил, что бы дожить до моего дня. Ветеран, он же одним днем живет, одной мыслью — днем Победы.
Так вот, когда у меня этот день забрали, вот тогда меня и убили.
Меня убили, когда по Крещатику прошло факельное шествие фашиствующей молодежи.
Меня убили, когда меня предали и ограбили, меня убили, когда не захотели искать мои награды. А что есть у ветерана? Его награды, ведь каждая награда — это история, которую надо хранить в сердце и оберегать. Но теперь они со мной, и я с ними не расстанусь, до последнего они будут со мной. Спасибо вам, что поняли меня.
Дед развернулся и направился к входной двери.
Не доходя пару метров до двери, старик как-то странно пошатнулся и схватился рукой за грудь. Мужчина в темной рубашке буквально в секунду оказался возле деда и успел его подхватить под локоть.
— Чо- та сердце шалит, волнуюсь сильно.
— Давай, отец, это очень важно, для тебя важно и для нас всех это очень важно.
Мужчина держал деда под локоть:
— Давай, отец, соберись. Это наверное самые важные сто метров в твоей жизни.
Дед внимательно посмотрел на мужчину. Глубоко вздохнул и направился к двери.
— Стой, отец, я с тобой пойду, — тихо сказал мужчина в темной рубашке.
Дед обернулся.
— Нет, это не твои сто метров.
— Мои, отец, еще как мои, я афганец.
Дверь, ведущая в банк открылась, и на пороге показались старик в парадной форме полковника, которого под руку вел мужчина в темной рубашке. И, как только они ступили на тротуар, из динамиков заиграла песня «День победы» в исполнении Льва Лещенко.
Полковник смотрел гордо вперед, по его щекам катились слезы и капали на боевые награды, губы тихо считали 1, 2, 3, 4, 5… никогда еще в жизни у полковника не было таких важных и дорогих его сердцу метров. Они шли, два воина, два человека, которые знают цену победе, знают цену наградам, два поколения 42, 43, 44, 45… Дед все тяжелее и тяжелее опирался на руку афганца.
— Дед, держись, ты воин, ты должен!
Дед шептал 67, 68, 69, 70…
Шаги становились все медленнее и медленнее.
Мужчина уже обхватил старика за туловище рукой.
Дед улыбался и шептал…96, 97, 98… он с трудом сделал последний шаг, улыбнулся и тихо сказал:
— Сто метров… я смог.
На асфальте лежал старик в форме полковника, его глаза неподвижно смотрели в весеннее небо, а рядом на коленях плакал афганец.

[Nika]

sweet    благодарю  слов нет, я плачу и все же как-то легко...

[Любимая]

Света спасибо . Прослезилась. 

[Mia]

Думаю, что эту историю можно разместить в этой теме.

Недавно, работая на цветочной клумбе в своем дворе, я увидел своих соседей, выгуливающих свою собаку, и уже возвращающихся домой. Они остановились пообщаться со мной. Во время нашей дружеской беседы я спросил их маленькую дочку, кем она хочет быть, когда вырастет. Она сказала, что когда-нибудь хотела бы стать президентом США. Ее родители, оба либеральные демократы (сторонники Демократической партии – прим.), стояли рядом, поэтому я спросил ее: "Если бы ты стала президентом, что бы ты сделала в первую очередь?". Она ответила: "Я бы обеспечила едой и жильем всех бездомных". Ее родители светились от гордости. "Здорово, это достойная цель!" - сказал я. - "Но чтобы сделать это, ты не должна ждать, пока станешь президентом". "Что вы имеете в виду?" – спросила она. И я сказал ей: "Ты можешь прийти ко мне домой и подрезать траву, выдернуть сорняки, подмести дорожки, и я заплачу тебе $50. Потом я отведу тебя к продуктовому магазину, где часто можно встретить бездомного мужчину, и ты дашь ему эти 50 долларов на покупку еды и нового жилья. Как насчет того, чтобы сделать такую замечательную вещь?".
Она обдумывала это несколько секунд, потом посмотрела мне прямо в глаза и спросила: "А почему этот бездомный не может прийти к вам и проделать всю эту работу, и вы тогда заплатите ему эти 50 долларов?". Я сказал ей: « Добро пожаловать в Республиканскую партию!".
Ее родители больше со мной не разговаривают.

[Марина]

100 метров гордости

Света, благодарю! Плачу...

[sweet]

Спасительная встреча

Лидия Васильевна, или, попросту, баба Лида, жила одна в коммунальной квартире, почти в центре города. Дочка Оля, поздний ребенок, проживала отдельно, на окраине. Там ей, инвалиду детства (слабослышащей), год назад предоставили место в общежитии от Новосибирского Оловокомбината, где она работала. Мама с дочкой виделись редко. Оля приезжала только в воскресенье, а баба Лида ни разу не была у нее, не решаясь отправиться одна в такую даль, с пересадками….

 Долго оставаясь одна, без сердечного общения, лишенная спасительной заботы о дочке, баба Лида чувствовала себя никому не нужной, и часто плакала, проводя однообразные дни в своей комнатушке. Соседки были ей под стать – такие же одинокие пожилые женщины, и общение с ними не сильно развлекало. Воскресного дня она ждала , как праздника, пекла любимые Олины пирожки с капустой, варила кисель, и садилась в нетерпении у окна. Когда к остановке подъезжал автобус номер 15, Лидия Васильевна в нетерпении приподнималась со стула и впивалась глазами в выходящих из него людей. Автобус ходил редко, и поэтому народу в него набивалось «под завязку». Углядев среди пестрой толпы знакомую шапочку, бабушка с радостью спешила отпирать дверь. Дом стоял прямо у остановки, и через минуту она уже слышала звук поднимающегося лифта.

 Приезжала Оля рано утром, и жизнь наполнялась смыслом. Баба Лида рассказывала дочке все свои «новости», кормила ее пирогами и самым вкусненьким, что удавалось приготовить на скромную пенсию. Оля была рада «отогреться» в материнской заботе, послушать ее воркотню и высказаться самой – в общежитии и на работе к ней относились хорошо, но поговорить «по душам» она ни с кем не могла из-за речевого дефекта. Речь ее напоминала птичье чириканье, и поэтому, с напряжением «продираясь» к смыслу произносимых ею слов, с нею разговаривали больше по необходимости.

 Проведя весь день у мамы, Оля старалась уехать до наступления темноты. Баба Лида провожала ее до остановки, Оля садилась в автобус, двери закрывались, и Лидия Васильевна плелась в опустевшую квартиру…

 В субботнее утро Лидия Васильевна с трудом встала с кровати - болела голова и горло. «Наверное, простыла вчера, – тоскливо подумала она – как в магазин то спуститься? ». Она посмотрела в окно. Ветер поднимал вихрем снег, люди шли, наклоняясь и придерживая шапки, закрывали варежками лицо. На «развороте» многоэтажного завода - «книжки» ярко горели цифры: «Температура воздуха – 19 градусов». Видно было, как блестит лед, обнажившийся из-за взметенного снега. « Куда идти в такой гололед? Да и сил что-то нет…» - она тяжело вздохнула, и тут зазвонил телефон.

 - Алло? - к телефону уже подошла соседка. – Кого? Лидию Васильевну? Сейчас позову. Лида, иди, тебя к телефону!
 У бабы Лиды захолонуло сердце, нежданный звонок встревожил ее. Она взяла трубку.
 - Да, говорите!
 - Лидия Васильевна, здравствуйте! – в трубке звучал совершенно незнакомый голос. – Это соседка Вашей дочки Оли. Вы не волнуйтесь, пожалуйста, она просто просила передать, что не приедет завтра, потому что заболела!

 У Лидии Васильевны затряслись руки.
 -Что, что случилось? Что с Олей? – дрожащим голосом спросила она.
 - Да ничего страшного! У нее грипп, она вчера взяла больничный, полечится и приедет к Вам через неделю! – бодро отрапортовал голос – Мы ей лекарства все купим, не волнуйтесь! До свидания! – и в трубке запикал «отбой»…

 Первым побуждением было немедленно одеваться и ехать к дочке. Но голова раскалывалась, сердце колотилось, в ушах шумело.
 Дотащившись до кровати, баба Лида тяжело свалилась на подушку и, дрожащей рукой достав таблетку, положила ее под язык. Спустя время немного полегчало, но выйти из дома в этот день она не решилась.

 Простуда и давление держали ее дома пять дней. Соседка принесла хлеб, а пельмени и крупа были запасены, да и аппетита, прямо сказать,у Лидии Васильевны не было… Когда болезни немного отступили, она решила сварить кисель и бульон – клюква и «ножки Буша», купленные на рынке, лежали в морозилке еще с прошлой недели. На завтра в ее планах было отправиться навестить дочь и отвезти ей в банках приготовленное. Зная, что дочка работает на большом предприятии, баба Лида решила, что сможет добраться до общежития, спросив совета у людей на остановке. Позвонить на вахту и узнать адрес почему-то было боязно. Она легла спать рано, надеясь, что на поездку хватит сил…

 **********


 Надя подошла к остановке. Она собиралась перейти дорогу, но обратила внимание на растерянную старушку. Худенькая бабушка в платочке, держа в руках сумку, то озиралась по сторонам, то робко останавливала проходивших мимо людей, о чем-то их спрашивая. Вот она обратилась к женщине, и та недоуменно пожала плечами… Остановила мужчину, но и он отрицательно покачал головой. Старушка в растерянности топталась на месте. Движимая жалостью, девушка подошла к ней.

 - Простите, я могу Вам помочь? – обратилась она к пожилой женщине.
 - Ой, спасибо! – обрадовалась та. – Мне нужно доехать до Оловокомбината. Не знаете ли, какой автобус туда идет?
 Что такое «Оловокомбинат», и тем более, как туда добраться, Надежда понятия не имела. Поняв, что ответ на остановке она тоже вряд ли получит, девушка посоветовала старушке обратиться в Справочное Бюро, находившееся на другой стороне дороги, и на всякий случай сама пошла с ней.

 В Справочном бюро, уточнив, что нужно не само предприятие, а общежитие, велели подождать. Видя, как растеряна бабушка, Надя решила побыть рядом, пока не будет получен ответ.

 - Девушка, девушка! – Надя наклонилась к окошку. – Вот я тут вам написала : пусть сядет на 15-й автобус, доедет до остановки Петухова, пересядет на 26-й автобус, потом выйдет на остановке «Оловокомбинат», а где-то там уж общежитие…
 - Спасибо…- девушка озадаченно поглядела на бумажку.

 Старушка обреченно сгорбилась.
 - Ой, да как же это я доберусь-то? …У меня же две банки еще с собой… Ой, не доеду…А дочка больная лежит… - из глаз ее покатились по морщинкам слезы.

 Надя не могла этого видеть.
 - Знаете, что? Давайте, я помогу Вам, провожу. У меня время есть!

 Она решительно взяла у старушки сумку и пошла обратно на остановку автобуса номер 15. Бабушка, перемежая оханье с благодарностями, семенила рядом.

 Подошел нужный автобус, и они поднялись в него. Бабушке уступили место, Надя встала рядом. Сначала она глядела в окно, но скоро пришлось наклониться, так как бабушка, по-видимому, успокоившись и проникнувшись доверием к молодой девушке, начала достаточно бойко рассказывать о своей жизни.

 - Как зовут то тебя, милая? - вопросила она. Надя ответила. - А меня Лидия Васильевна, баба Лида, значит! Семьдесят пять годочков мне уже, да…
 Автобус ехал медленно, и бабушка успела поведать о себе многое.
 Сначала Надя ее слушала, потом только делала вид, что слушает, боясь пропустить нужную остановку. Но ехали они долго…
 - Остановка «Петухова»! – громко объявил водитель.
 Надя помогла бабе Лиде спуститься, забрала у нее сумку. Они стояли на каком-то пустыре. Непонятно было, ходит ли тут еще транспорт, кроме автобуса номер 15…

 Проходящий мимо мужчина обрисовал им достаточно сложный путь «налево-прямо-направо и т.д.». С трудом дотащившись по гололеду через кочки и поваленные деревья к навесу с расписанием рейса номер 26, женщины еле успели к подъехавшему автобусу.

 - Простите, вы идете до общежития Оловокомбината? – спросила Надя, заглядывая в салон.
 - Да, садитесь. – буркнул водитель.
 Девушка помогла бабушке подняться и с облегчением поставила сумку на сиденье.

 После двадцатиминутной поездки они вышли из автобуса. Непосредственно на остановке не было никаких указателей насчет общежития. Надя опять спрашивала людей. Прямого пути не было, или же его не знали советующие им, и поэтому пришлось опять побродить по каким-то зарослям, упереться в гаражи и вернуться обратно. Бабушка уже давно молчала, только тяжело вздыхала. Дул холодный ветер, сумка с полными банками резала Наде руку, но она подбадривала старушку и поддерживала ее под руку, потому что было очень скользко. Здание общежития с вывеской появилось перед ними неожиданно, как «фата-моргана» перед измученными путниками. Баба Лида приободрилась и бодро взобралась на ступеньки крыльца.

 Вахтер объяснила им, как найти Олю, и вскоре бабушка в слезах обняла свою дочку. Оля жила в крохотной, темной комнатке. Она позвала маму и Надю на общую кухню, посидеть, пока согреется на плитке чайник. Было понятно, что домой бабу Лиду тоже нужно сопровождать, поэтому Надя осталась. По правде говоря, ей тоже хотелось согреться и отдохнуть – и то, ведь добирались они сюда два часа!

 Оля оказалась очень приятной, скромной женщиной. Наде трудно было понять ее речь, но та много и не говорила. По-видимому, истосковавшись без общения и переволновавшись в дороге, баба Лида «солировала» очень громко и без умолку . Оля ее терпеливо слушала, иногда с извиняющейся улыбкой поворачиваясь к Надежде.

 Чайник вскипел, и они перешли в комнатку. Лидия Васильевна торжественно выгрузила свои банки из сумки и велела Оле все это выпить. Та пообещала, улыбаясь и обнимая свою мамочку. Все пили чай, мама с дочкой были очень довольны друг другом, а Надя во все глаза смотрела на них - в свои восемнадцать лет она впервые увидела, что можно радоваться и там, где казалось ей, остается только плакать... Она словно «вынырнула» из ликующего и разноцветного мира своей юности и очутилась на «теневой», медленно текущей, незнакомой ей стороне бытия .

 - Лидия Васильевна, нам пора.- тронула Надя за плечо разомлевшую от чая бабушку. – Стемнеет скоро, а ехать два часа …

 Услышав это, Оля начала что-то оживленно объяснять, и с трудом, но Надежда поняла, что добраться до остановки можно намного проще по другой дороге . Оля подошла к окну и показала, чертя линии в воздухе, как им идти.
 Баба Лида расцеловалась с дочкой, Оля насыпала карамелек Наде, несмотря на ее возражения, еще раз горячо поблагодарила девушку за помощь, и гости отправились в обратный путь.

 Хотя добирались они так же долго, но дорога домой показалась быстрее.
 Утомившиеся и переполненные впечатлениями, они молчали, бабушка подремывала. Когда прибыли на свою остановку, уже стемнело, день заканчивался. Выйдя из автобуса, Надя помогла спуститься по ступенькам бабе Лиде. Они подошли к арке, которая вела во двор.
 -Ну все, до свидания, Лидия Васильевна! – улыбнулась Надежда. - Будьте здоровы! Всего Вам хорошего!

 И тут бабушка зарыдала – затряслась, повисла на шее девушки и, всхлипывая и причитая, снова и снова благодарила ее:
 - Ой, спасибо тебе, деточка! Ой, дай Господь тебе здоровья! Я и не думала, что такие люди еще есть!...

 Надежде было неудобно – все смотрели на них, молодые парни захохотали, оглядываясь, но она тихонько успокаивала старушку, обнимая ее за плечи.
 Постепенно баба Лида затихла, высморкалась в большой платок, и девушка проводила ее до подъезда, а потом и до двери квартиры, на всякий случай, потому что не работал лифт. Баба Лида просила ее войти, но Надя не согласилась. Обняв бабушку на прощание еще раз, девушка сбежала по ступенькам и, выскочив из мрачного подъезда, быстрым шагом пошла к своему дому.

 Ее сердце было переполнено глубокой жалостью к старушке, коротающей свои дни в одиночестве, и к ее милой дочери, вынужденно живущей, как казалось Наде, в стороне от «настоящей жизни»… Еще удивлял собственный авантюризм, когда вспоминались трудности и длительность неожиданного для нее самой путешествия. И она совсем не гордилась своей "добротой", тем, что потратила столько времени на чужих людей, а лишь искренне радовалась, что реально удалось им помочь!

 Автор: Куфина Марина

[annabel]

Замечательная история, Света,очень понравилась! ..Благодарю тебя!

[Belleza]

Будучи подростком, Ховард Келли был очень беден. Чтобы заработать себе на хлеб и на обучение, он разносил разные мелкие товары по домам. Однажды у него в кармане не осталось ни цента. Мучаясь от голода, он решил зайти в ближайший дом и попросить еды. Ему было ужасно неловко, но, когда он подошел к дому, им овладело чувство решимости: откажут или нет — будь что будет. Он протянул руку к звонку и несколько раз нажал кнопку. Но, когда дверь открыла молодая и очень красивая девушка, Ховард неожиданно растерялся. От недавней уверенности не осталось и следа. Ему стало стыдно просить у нее пищу. И тогда он, запинаясь от волнения, сказал:

— Можно... попросить у вас... стакан воды?

Девушка поняла, что юноша голоден, и принесла ему большой стакан молока. Ховард медленно выпил его и спросил:

— Сколько я вам должен?

— Вы ничего мне не должны, — ответила девушка. — Моя мама учила меня никогда ничего не брать за добрые дела.

— В таком случае — сердечно вас благодарю! — ответил он.

Когда Ховард Келли вышел из дома девушки, он чувствовал себя не только крепче физически, но и морально. Теперь он был уверен: пока на свете есть такие щедрые и добрые люди, все будет хорошо!

Прошло много лет. И вот однажды одна женщина серьезно заболела. Местные врачи не знали, что делать. В конце концов, они решили послать ее в большой город на обследование к опытным специалистам.

Среди приглашенных на консультацию оказался и доктор Ховард Келли. Когда он услышал название городка, из которого приехала эта женщина, его лицо оживилось. Он сейчас же поднялся и пошел в ее палату. Женщина, устав с дороги, спала. Врач тихо вошел в палату и сразу же узнал ее. Да, это была она — та самая девушка, которая когда-то угостила его стаканом молока.

Изучив историю ее болезни и данные результатов анализов, лицо врача помрачнело: «Она обречена!» Доктор вернулся в свой кабинет и некоторое время сидел молча, о чем-то размышляя. Он думал об этой женщине, о своем бессилии помочь ей, о несправедливости судьбы. Но чем больше он думал, тем тверже становился его взгляд. Наконец он вскочил с кресла и сказал: «Нет, я сделаю все возможное и невозможное, чтобы спасти ее!»

С этого дня доктор Ховард Келли уделял больной пациентке особое внимание. И после восьми месяцев долгой и упорной борьбы доктор Келли одержал победу над страшной болезнью. Жизнь молодой женщины теперь была вне опасности.

Доктор попросил бухгалтерию госпиталя подготовить ему счет за лечение. Когда ему принесли счет, сумма, которую должна была уплатить женщина, была огромна. Доктор Келли посмотрел на счет, взял ручку, что-то написал внизу счета и попросил отнести его в ее палату.

Получив счет, женщина боялась его развернуть. Она была уверена, что всю оставшуюся жизнь ей придется не покладая рук работать, чтобы его оплатить. В конце концов, пересилив себя, она открыла счет.
И первое, что бросилось ей в глаза, была надпись, сделанная от руки и располагавшаяся прямо под строчкой «Оплатить». Слезы радости навернулись на ее глаза, а сердце до краев заполнилось теплотой и благодарностью. Надпись гласила: «Полностью оплачено стаканом молока. Д-р Х. Келли».

[sweet]

«Полностью оплачено стаканом молока. Д-р Х. Келли».

Оказывается, у этой истории несколько вариантов повествования...
Belleza, благодарю!

[Ириша]

sweet    благодарю  слов нет, я плачу и все же как-то легко...

плачу и мне не легко...сколько таких убитых и не только ветеранов? Сейчас в Украине не понять что с историей. У меня папка воевал в ВОВ, что я детям буду рассказывать? о том кто такие бендеры?
Частично и я умерла...рассказываю правду детям, а со школы у них только каша о той великой войне...

[sweet]

...рассказываю правду детям, а со школы у них только каша о той великой войне...