Печать

Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь.
1 час 1 день 1 неделя 1 месяц Навсегда

[Веселина]

Франция: будьте добры

Даже для наименее романтических парижан ближе к Новому году их город становится настоящим Городом Света, достойным своего прозвища. В первую очередь потому, что это единственный момент в году, когда парижане становятся наконец любезными. Именно в это время лучше всего пойти в гости к родителям мужа. Рождество – это, как говорится, святое, и никто не позволит себе испортить праздник семейными склоками.

А может быть, дело в том, что всех радует перспектива провести 24 часа в обществе индейки, фуа-гра, устриц и шампанского. Единственное, ради чего можно покинуть стол в Рождество – это ночная месса. Как говорят злые языки, все посещают ее для того, чтобы на целый год замолить три главных французских греха: гордыню, чревоугодие и зависть. Впрочем, кроме перерыва на мессу есть и еще один, короткий – на сон, во время которого в узкие парижские дымоходы пытается протиснуться упитанный Пер Ноэль, французский Санта-Клаус.

Париж на Рождество превращается в кукольный домик из волшебной сказки. Вдоль огромных украшенных витрин так называемых “больших магазинов”, то есть старинных универмагов типа “Галерей Лафайет”, выстраивают деревянные помосты, чтобы малышам были хорошо видны движущиеся медведи и готовящие праздничный ужин куклы. Да и взрослые толпятся здесь же: от зрелища невозможно оторваться, и каждый год витрины другие, картина никогда не повторяется.

Впрочем, экономные французы витрины рассматривают, но подарки в “больших магазинах” не покупают – слишком дорого. За игрушками и прочими сувенирами все отправляются на рождественские рынки, открытые только в этот период года. Там и дешевле, и выбор больше. Самый большой из рынков – в квартале La Defense. Туда съезжаются десятки, если не сотни мелких ремесленников со всей Франции. Но мы с подругой едем на рынок не туда, а на Елисейские поля. Он появился недавно, только в 2008 году, но так приятно по дороге прокатиться на старинной карусели, выпить горячего вина и отправиться посмотреть на Париж еще и сверху – с гигантского колеса, установленного на Площади Согласия. Город так красив, что в прошлом году я на самом верху достала телефон, позвонила Франсуа и произнесла самое красивое и торжественное признание в любви в своей жизни! Разве на такое решишься в другой день!

Но, как ни странно, самое трудное – это не купить подарки, а приготовить хороший стол. Такой, чтобы все было по правилам. Кто не родился с этими французскими правилами в крови, тому приходится долго учиться всем деталям. Мы с моей эмигрантской семьей пытаемся постичь эту науку вот уже двадцать лет. В первую очередь нам удалось затвердить, что в закуске должны присутствовать четыре дорогих и изысканных ингредиента. Конечно, один из них фуа-гра. Но какое? Утиное или гусиное? С трюфелями или с фигами? Вареное или полувареное? Из какой провинции? И как будем подавать? Эти вопросы обсуждаются, начиная с ноября, часами. Помню, как расстроились много лет тому назад французские знакомые, когда, только приехав из России и попробовав в их доме фуа-гра, мы поблагодарили их за “очень вкусный паштет”. Для фуа-гра это настоящее оскорбление!

Второй почти неизбежный ингредиент – устрицы. И опять вопросы – с винным уксусом и шалотом или просто с лимоном? Какой номер? Плоские или фин-клер? С соленым или несоленым маслом? Некоторые, например мой отчим, доходят до того, что берут уроки по открыванию устриц и участвуют в конкурсах, где, вооружившись специальным ножом и надев на руку кольчужную перчатку, вскрывают сотни раковин. Зато и едят немало.

Кроме этого в каждом доме есть свои традиции. Где-то стол не обходится без копченого лосося, а у нас – без улиток в масле с петрушкой. Что было сначала – улитки или Рождество, я уже не помню, и мне кажется, что и моя любовь к ним идет оттуда, из семейного праздника. А может быть, все дело в том, что со щипцами, которыми придерживают улитку, нужно еще уметь обращаться. Вряд ли я решилась бы орудовать ими в ином обществе, чем в кругу семьи. Так и вижу, что улитка выскальзывает, описывает круг и приземляется в чужой тарелке!

А индейка, сколько волнений! Вдруг мясник что-нибудь перепутает и плохо начинит ее каштанами! Выбор мясника – основная предрождественская головная боль. И только после мессы (индейку ведь нужно еще переварить) французы подают десерт – традиционное шоколадное полено, действительно, на радость детям, похожее на обрубок дерева. Для полной схожести на него сажают марципановых птичек.

В Рождество понимаешь, что французы чрезвычайно сентиментально относятся к своим традициям, им доставляет удовольствие их соблюдать. Например, до сих пор жива традиция делать в Рождество доброе дело (как будто в другие дни можно про это забыть!). Два года назад меня пригласили провести Рождество в традиционной католической семье моей подруги Фредерик, в Бретани. Прогуливаясь по берегу моря, я нашла под елкой старого охотничьего пса. Такого старого, что он почти не мог ходить. Кто-то сказал, что видел машину, из которой вышел человек в кожаной куртке и положил собаку под елку! Я сразу все поняла: бедное животное, хозяин бросил его, надеясь, что в рождественскую ночь кто-нибудь пожалеет несчастного! Этим кем-нибудь оказалась, конечно, я. Уговорила родителей Фредерик приютить собаку на ночь, привезла ее в Париж и на руках втащила на третий этаж. А потом даже прогуляла ее перед украшенными витринами, чтобы она не грустила, уж очень перепуганным казалось бедное деревенское животное. Каково же было удивление семьи Фредерик, когда на следующий день после моего отъезда к ним ворвался, потрясая ружьем, тот самый человек в кожаной куртке и потребовал отдать ему любимого пса! Оказывается, охотник решил сделать приятное старому четвероногому другу и взять его, совсем старого и немощного, на рождественскую охоту. Пока молодые псы бегали за зайцами, хозяин бережно уложил заслуженного старичка под елочку. Тут-то и подоспели мы, спасительницы...

Родители Фредерик, думаю, больше никогда не пригласят меня на Рождество. Наверное, я действительно несколько увлеклась идеей сделать добро в эту ночь. Но, в конце концов, во всем виноват рождественский дух. Да и старый бретонский пес только выиграл – ему достались лучшие каникулы в его жизни, о которых не мечтал и его хозяин – Рождество в Париже!
Маша Белкова

[Веселина]

Шотландия: пьяные праздники

В Шотландии есть новогодняя традиция “Первой ноги”: все с замиранием сердца ждут, кто будет первым человеком, опустившим ногу на твой порог в наступившем новом году. В идеале “Первой ногой” должен оказаться высокий темноволосый красавец-незнакомец, но такое у нас тут случается редко. В основном первыми на порог ступают старушки-соседки. В моей юности мало у кого была машина, поэтому приходилось ограничиваться посещением соседей, иначе “Первой ногой” тебе никак не стать, ну а теперь у нас в стране ввели запрет на управление автомобилем в нетрезвом виде, и все опять свелось к старушкам-соседкам.

В гости в новогоднюю ночь, когда часы пробьют 12, надо являться с куском угля и со словами: Lang may yer lum reek! – пускай, мол, дым из вашей трубы будет длинным, то есть пускай жизнь ваша будет долгой и счастливой. А тебя в ответ непременно угостят “черной буханкой” – твердой смесью из спрессованных фруктов и алкоголя, завернутой в тесто. Никто эту буханку терпеть не может, но все ее покупают и кормят ею на Новый год гостей. Конечно же, еще из дома в дом носят бутылку виски, и по традиции ты обязан выпить стакан виски в том доме, куда пришел, а в ответ налить хозяину стакан из своей бутылки. В качестве закуски используется все та же несчастная буханка или какой-нибудь другой вид пряника. Под конец, когда ты уже не в силах продолжать ходить по домам и пить разные сорта виски, можно остановиться и продолжить праздновать уже в том доме, где застала тебя усталость. Ну, или где кончился виски в твоей бутылке.

В общем, как видите, это ужасно СКУЧНО – праздновать в Эдинбурге Рождество и Новый год. Но кое-что веселое вспомнить все-таки можно: например, как в юности мы с друзьями ходили под Рождество в паб, а оттуда к полуночи – на службу в церковь St Giles. Вот где было веселье: храм набит пьяным народом, который веселится и орет рождественские песнопения кто во что горазд. А потом выбираешься на улицу и, если повезет и там идет снег, глотаешь свежего морозного воздуха и бредешь с друзьями домой – продолжать праздник или спать, в зависимости от настроения.

Однажды на Новый год у нас тут случился такой мороз, которого я потом до самой поездки в Москву ни разу нигде не встречала – минус 26 градусов! В новогоднюю ночь по городу должны были ходить автобусы для развоза праздничных гуляк, но в итоге никаких автобусов не было, потому что они работают на дизеле, а дизель замерзал у них в баках, так что захмелевшему народу приходилось возвращаться из гостей домой пешком.

А еще один мой Новый год пришелся на то время, когда я работала крупье в казино. Мы тогда кидали кости, чтобы узнать, кому работать в праздничную ночь. Мне выпало работать, и, когда в шесть часов вечера мы с коллегами пришли готовить заведение к открытию (оно открывалось в семь), на улице уже стояла очередь из игроков, твердо решивших провести эту ночь не с родными и близкими, а у рулетки. К 18.15 в очереди завязалась драка, к 18.30 прибыла полицейская машина, и самые отчаянные игроки были удалены с поля боя. Без десяти двенадцать казино объявило “три последних сдачи в году”, и посетители стали кричать, что это не дело – лишать их драгоценных минут игры. Работники казино покинули помещение, выпили по одному бокалу игристого вина и практически сразу же вернулись к игрокам. В ту ночь казино потеряло так много денег, что впредь его работникам больше ни разу не наливали никакого вина и не позволяли прекращать работу ради встречи Нового года.

А еще мне запомнились веселые “Рождественские танцевальные обеды”, которые устраивались в разных отелях Эдинбурга, я несколько раз работала на этих “обедах” официанткой. Это такие мероприятия, когда целые этажи офисных рабочих собираются в одном месте и выпивают и съедают больше, чем следовало бы, а под конец плачут, уткнувшись в стакан, отдирают от стен унитазы и раковины, писают в пивные бокалы и занимаются сексом под столами – под теми немногими, которые еще уцелели, потому что большинство обвалилось под тяжестью танцующих на них людей. В общем, многие меня понимают, когда я говорю, что люблю встречать Рождество и Новый год дома, свернувшись калачиком в кресле и пригласив к себе только двух-трех самых близких людей.
Элиссон Кэмпбел

[Веселина]

Англия: слава под елкой

Когда Чарльз Диккенс в своей бессмертной притче Christmas Carol устанавливал рамки традиционного английского Рождества, он забыл подумать про музыкальные чарты. Этот атрибут зимнего праздника пришлось вносить в свод негласных правил уже после смерти писателя. Остается надеяться, что Диккенс и сам был бы не прочь купить в подарок родственникам и друзьям хиты поп-певцов.

В наши дни в Англии рождественские правила таковы, что терпеливые артисты поджидают решающего момента и выкидывают на рынок свой музпродукт в ноябре-декабре. Расчет такой, что сингл раскрутится и приземлится в корзинках отчаявшихся искателей подарков в самый последний момент перед праздником. В этом случае песня станет претендентом на уникальный титул “рождественский хит номер один”. Какое музыкальное произведение продастся лучше всех в последнюю предрождественскую неделю, граждане узнают в первое воскресенье после праздника. Тогда песня попадает в энциклопедии, ее название становится предметом телевизионных викторин и семейных дебатов, а азартные люди выигрывают и проигрывают много поставленных денег. После Рождества песню докупают все, кто не сделал это вовремя. Именно под Рождество в Англии были выпущены самые душевные, самые жуткие и самые странные произведения за всю историю популярной музыки.

Впервые национальные британские чарты стали публиковать в 1952 году по результатам продаж пластинок за неделю. В наши дни этим занимается организация с длинным названием “Официальная компания по составлению чартов в Великобритании”, но изначально эта идея возникла у музыкального журнала New Musical Express. Каждую неделю журналисты собирали информацию о проданных альбомах и синглах у музыкальных магазинов, а потом из этих данных составляли хит-парад из сорока позиций.

После того как журнал начал публиковать чарты, музыкантам понадобилось всего три года, чтобы оценить ситуацию и начать проявлять незаурядную креативность именно в предпраздничный период: в конце осени – начале зимы. Так, в 1955-м году хитом номер один на рождественской неделе стала песня Дики Валентайна “Christmas Alphabet”. Дики считают первопроходцем в том, что касается слова “рождественский” в названии композиции, попавшей в чарт. А вместе с этой первой настоящей праздничной песней появилась и традиция гадать, спорить и ставить деньги на возможного победителя гонки за звание “рождественский хит номер один”.

Следующим по важности этапом становления феномена под названием “рождественский хит номер один” можно считать глэм-роковые семидесятые. Наряжаться в экстремально клешеные брюки с блестками и высокие сапоги стало естественно и небезобразно, и, по сути, Рождество вообще вошло в повседневную моду. В первую очередь в этом принято винить группу Slade. Благодаря им и их образу в стране на несколько лет утвердилось мнение, что смысл Рождества состоит в том, чтобы напиться и танцевать до утра и чтобы повсюду мелькали блестки и в глазах рябило от ярких цветов.

В 1980 году жители страны решили, что пьяному веселью в стиле глэм-рок должен прийти конец. В тот год на первое место чартов попал бессмертный шлягер детского хора школы Святой Винифред под названием “Таких как бабуля больше нет” (“There’s No-one Quite Like Grandma”), и после этого успеха под Рождество стали добиваться все более и более странные песни. Взять хотя бы балладу “Save Your Love”, спетую с комедийным акцентом усатым официантом итальянского ресторана, победившим в телевизионном конкурсе талантов.

Зато звание “самого душевного рождественского хита номер один” средний британец, скорее всего, присудит песне “Walking In The Air” из трогательного мультфильма “Снеговик” 1982 года. Его показывают по телевидению 24 декабря так же упорно, как в России “Иронию судьбы” – 31-го.

В начале двухтысячных в рождественском хит-параде происходили совершенно непредсказуемые вещи. Так, в 2000 году всемирно известного рэппера Эминема с его суперхитом “Stan” обошел мультперсонаж Строитель Боб с треком “Can We Fix It” – “Сможем ли мы это починить”.

В последнее время ситуация с рождественскими хитами стала куда более предсказуемой. Как раз впритык перед Рождеством заканчивается телеконкурс талантов X Factor, и финалист программы непременно тут же выпускает свой первый сингл. Песню покупают миллионы поклонников передачи, и вуаля – “Christmas number 1” готов. Возмущенные комментарии на эту тему то и дело появлялись в прессе, а на сайте социальной сети Facebook началась робкая кампания с предложением покупать совершенно другую песню – исключительно ради того, чтобы не допустить на рождественский трон победителя X Factor. В прошлом году такой песней стала “Killing In The Name” 1992 года группы Rage Against The Machine, и ее в результате на предрождественской неделе купили 500 000 человек в Великобритании, что явилось серьезной шоковой терапией для праздничных чартов. Победитель X Factor Джо Макэлдерри отлетел на второе место, и сейчас его имя мало кто помнит. Зато все помнят фейсбуковую кампанию с 950 тысячами последователей и то, как Rage Against The Machine вживую исполняли свою реакционную песню, полную нецензурной лексики, в прямом эфире одной из радиостанций Би-би-си. Произошедшим впечатлились даже те, кто группу не переносит на дух. А в этом году на Facebook открыты десятки предложений, кем можно сместить финалиста X Factor, включая произведение американского композитора-минималиста Джона Кейджа “4’ 33’’. Если оно повторит успех Rage Against The Machine, радиостанциям придется нелегко: выпускать в эфир четыре с половиной минуты тишины в горячее время – не самый удачный коммерческий ход.
Анна Дородейко

[Веселина]

Япония: Новый год на дороге

Человеку, выросшему в русской культуре, будет не по себе, если он не встретит Новый год как следует – с бокалом шампанского в руке, который надо успеть опрокинуть, пока слышен звон курантов. Ощущение, будто ты останешься в старом году совершенно один, в то время как все вокруг тебя с надежно загаданным желанием полноценно шагнут вперед. И в мой первый Новый год в Японии я чуть не остался в прошлом.

Нас с приятелем позвали встречать праздник в японской компании, причем по японским обычаям. С трудом понимая тогда язык, мы все же сумели уяснить себе, что дело будет происходить в одном буддийском храме, что где-то в районе двенадцати нужно будет бить в колокол ровно 108 раз – по числу человеческих органов чувств и эмоций, которые мешают познать мир таким, каков он есть в действительности – а потом надо будет отправиться в синтоистское святилище, получить там предсказание на наступивший год и пить амадзакэ – специальное сладкое сакэ. Но чего мы и предположить не могли, так это того, что момент наступления Нового года придется встречать прямо на дороге.

Дело было в городе Кобэ, и вся компания спокойно шла к храму. Я попытался узнать, когда мы наконец туда попадем, на что совершенно спокойно было сказано, что к двенадцати, пожалуй, малость опоздаем, но что с того? Ведь в храм нужно попасть в первые три дня января, а это, мол, успеем без проблем. Некоторое время мы с приятелем пытались заставить всю компанию шагать быстрее, затем постепенно начали понимать, что дело плохо. А за минуту до момента мы молча переглянулись, к полному удивлению окружающих остановились прямо на середине дороги, достали из сумок бутылку шампанского да два пластмассовых стаканчика и, поглядывая на часы, сделали то, что диктовали нам сделать первые двадцать лет нашей жизни – выпили за Старый, а потом и за Новый год. А уж дальше с чистой совестью отправились сначала в буддийский храм, а потом – в синтоистское святилище.

Помню, меня удивило, как все тогда было красиво, цивильно и организованно. В первый год моей жизни в Японии – еще и по контрасту с разваливавшимся тогда Советским Союзом – все в Японии казалось мне даже слишком налаженным. Читающий новогоднее молитвословие важный синтоистский священник, вежливые служки, тщательно разливающие сакэ, и сам храм, вылизанный до невообразимой чистоты – все это производило впечатление совершенно ненужной чопорности и чуждости. Но уже в следующем году я почувствовал себя в Японии гораздо более своим.

Всего через семнадцать дней после того, как мы встретили тот Новый год на дороге, в городе Кобэ произошло землетрясение. Почти шесть тысяч человек погибли, и практически весь город лежал в развалинах. Месяца два проработав волонтером в одной из школ, превращенных тогда во временные пристанища для сотен людей, лишившихся жилья и имущества, на обратном пути домой я решил заехать взглянуть на тот храм. Но нашел лишь засыпанную черепицей груду развалин.

К следующему Новому году развалины успели убрать, но новый храм еще не отстроили – на месте тех красот, которые я видел в прошлом году, стоял наскоро возведенный барак. Тем не менее ритуал состоялся, вот только колокол, в который по очереди били люди, потерявшие дома, близких и друзей, на этот раз был подвешен на лебедке.

Японская цивильность за год никуда не ушла. И в синтоистском святилище посреди сильно поредевших и покосившихся зданий, которым еще только предстояло отстраиваться, все тот же важный священник в старинном одеянии, хоть и немного поседевший, протяжно возглашал все то же норито. Но почему-то на этот раз его важный вид, наоборот, успокаивал. Да и витиеватые вежливости, которыми по-прежнему обменивались несчастные местные жители, пришедшие встретить Новый год, показались мне очень неглупым способом найти твердую почву под ногами в стране, где на почву рассчитывать не приходится.
Юрий Окамото

[Веселина]

Китай: красное против зла

Мне уже давно хотелось поучаствовать в китайском новогоднем параде – мало какое празднование сравнится с ним по веселью и пышности. Но как? И какие там правила? Вот уж не знала, что ответ получу во время партии в маджонг. В эту игру здесь, в Китае, играют абсолютно все. Не научиться невозможно. Китайцы играют в маджонг со страстью и практически повсюду, даже на корточках на асфальте или пристроившись на каменной ограде сада. Дома тоже играют – вот я и попала на партию маджонга к моей давней подружке Цзинь. С виду маджонг похож на домино – такие же “косточки”, но гораздо больше захватывающей стратегии, а европейцу при этом приходится еще и разбираться в китайских иероглифах, изображенных на каждой “кости”. И вот я уже концентрируюсь на последнем ходе, а Цзинь – на своей вполне очевидной победе, как в комнату просовывается огромная львиная голова! От неожиданности я вскрикиваю и роняю маджонг! Оказывается, это отец Цзинь готовит костюм к новогоднему параду. В этом году китайский Новый год наступит 3 февраля, но за время моего многолетнего учения китайского языка мне столько раз говорили о важности этого праздника, что я понимаю – готовиться действительно нужно заранее.

Китайский Новый год для моих китайских приятелей – прежде всего начало весны, а празднуют его не одну ночь, а целых две недели. Дата, как известно, каждый год выпадает разная, но всегда находится между 21 января и 20 февраля и рассчитывается по отношению к первому дню молодой луны. Древняя китайская легенда рассказывает, что в давние времена с гор спускалось (по другому варианту – выходило из моря) ужасное чудовище с телом льва и головой быка и пожирало и скот, и людей. Постепенно люди поняли, чего боится страшный зверь – красного цвета! Тогда они стали украшать двери своих домов красными лентами, чтобы отпугнуть чудовище. А сами запирались внутри и всю ночь не спали, разговаривали и ели заранее приготовленные блюда. Как только слышались шаги чудовища, они начинали стучать в кастрюли, чтобы шум еще больше напугал его. Вот, оказывается, откуда идет традиция устраивать в китайский Новый год страшный шум, зажигать петарды, бенгальские огни и фейерверки! А на дверях китайцы по-прежнему прикрепляют красные бумажки с охранительными знаками. Во время парадов чудовище представляют в виде огромного пляшущего льва – это и будет костюм отца Цзинь.

До Нового года еще далековато, но уже видно – лев получается роскошный, яркий, по-настоящему устрашающий. Мне еще больше захотелось поучаствовать в параде. В маджонг я проиграла, зато выиграла приглашение: Цзинь, увидев, как я рассматриваю маску, немедленно предложила мне встретить Новый год вместе с ними. “Увидишь, нашего дома будет не узнать”, – обещает она. Обычно китайцы развешивают по всем комнатам отрывки поэтических сочинений, так называемые “весенние пожелания”, в которых каждому обещают счастье, успех, долгую жизнь и радость. За столом, конечно же, собирается вся семья – это тоже очень важно, так же, как и одеться во все новое. В день праздника китайцы отдают дань памяти ушедшим предкам, а молодежь навещает стариков. Затем все дарят друг другу красные конверты с деньгами. Детям и неженатой молодежи такие конверты обычно дарят старшие. А уж после полуночи можно с чистым сердцем вставать из-за стола и взрывать петарды.

Я с радостью принимаю приглашение и заранее радуюсь. Пока я мечтаю, как мы проведем праздничные дни, Цзинь снова обыгрывает меня в маджонг. Но проигрыш волнует меня далеко не так остро, как вопрос, позволит ли мне ее отец поносить на параде его замечательную львиную голову!
Александра Харрисон

[Веселина]

США: я верю в Санту

Вообще-то американцы Новый год не отмечают. Он для них и не праздник, и даже не какой-нибудь важный рубеж. Так – очередная дата в календаре, которую перешагнул – и все. Зато Рождество отмечать – дело святое.

Есть у меня один давний знакомый из города Сарасота в вечнозелено-цветущем штате Флорида. Там празднование любой “зимней даты” выглядит натуральным абсурдом, потому что вокруг стоят пальмы с шелестящими кронами, и снега с санями, запряженными финно-угорскими оленями, здесь сроду не видели. Так вот, знакомый по имени Дональд очень любит Рождество и все, что с ним связано.

Числа с 20-го декабря он регулярно наряжается в Санта-Клауса, и за дни, оставшиеся до наступления рождественских праздников, исправно поздравляет всех своих соседей. У него в компьютере есть список тех, кто заслуживает визита “сарасотского Санта-Клауса”, и строго по пунктам мистер Дональд начинает объезд своих рождественских владений. Правда, в этом году Рождества мой знакомый ждет с некоторым беспокойством, потому что, оказывается, всегда есть риск, что поздравляемые примут его не так уж и тепло. Ведь, оказывается, некоторым из них непременно нужно, чтобы Дедушка Мороз был настоящим, а не с приклеенной бородой. И что особенно опасно для здоровья, настоящего Санту ждут не только дети, но и взрослые.

Оказывается, в прошлое Рождество где-то там же во Флориде случилось вот что. Мальчик Томас, которому на этот момент было... 37 лет, не нашел под праздничной елкой рождественских подарков и посетовал на это родителям. А папа ему возьми да и ляпни, что Санта-Клаусов (ну надо же!) на свете вовсе и нет – поэтому и подарок под елкой искать не стоит.

Что произошло потом, зафиксировано в сводке местного полицейского управления. Огорченный новостью о том, что Санта – выдумка, Томас выломал из железной крестообразной опоры рождественскую елку (а была она почти двухметровой, да еще и весьма тяжелой на подъем) и стал колотить ею родителей. Прибежавшие на крики о помощи соседи тут же вызвали стражей порядка.

Так что в этом году Дональд отправится поздравлять соседей с газовым баллончиком, припрятанным под бородой. Ведь кто знает, как его встретят знакомые взрослые и дети в этот самый зимний и самый домашний праздник Америки?

Рождество и Новый год – это не только традиции, подарки и елка. У каждого человека, в какой бы стране мира он ни жил, с этими праздниками связаны   особые воспоминания и размышления. Корреспонденты "За рубежом" делятся ими с читателями. 
Юрий Сигов