Печать

Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь.
1 час 1 день 1 неделя 1 месяц Навсегда

[sweet]

10 секретов творца своей реальности

Elegia Благодарю за напоминание!!!

[Olika]

Однажды, в далеком прошлом — а может, в будущем... трудно сказать однозначно — Вселенная забыла себя. Никто не знает, почему так вышло. Просто такова сущность Вселенных — время от времени они себя забывают. Весьма вероятно, она заснула, а пробудившись, позабыла свое сновидение. Но что было до этого сна — предыдущий сон? А может, Вселенная и была самим сновидением? Так или иначе, сновидение, не помнящее само себя, превратилось в Ничто. А разве может быть иначе?
—   Кто я? — спросило себя Ничто.
—   Ты — Зеркало... Зеркало... Зеркало... — отозвалось мириадами бликов света Отражение.
—   А ты кто? — спросило Зеркало.
—   Я Отражение в тебе.
—   Откуда ты взялось?
—   Меня породил твой вопрос.
—   Но я же ничего вокруг не вижу. И себя не вижу. Как я могу быть Зеркалом? Ведь я Ничто!
—   Все правильно, — ответило Отражение, — пустота, в сущности, является самым изначальным, бесконечномерным зеркалом, поскольку в пустоте ничто отражается от ничего.
—   А какое я?
—   Ты выглядишь никак.
—   Я большое или маленькое?
—     Да.
—   Да что?
—   И то, и другое. Ты такое, каким себя представляешь. Бесконечно большое и бесконечно малое одновременно, поскольку бесконечность и точка — это одно и то же.
—   Странно. А где я нахожусь?
—   Теперь — в пространстве вариантов, — ответило Отражение.
—   Вариантов чего?
—   Чего угодно. Пространство тоже возникло как следствие твоего вопроса. Вообще, появится все, о чем ты подумаешь. Ведь ты же бесконечномерное Зеркало. На любой твой вопрос найдется бесчисленное множество ответов.
—    А зачем я есть?
—    Чтобы быть.
—    А что я могу?
—    Все.
.................................

Так, в диалоге Зеркала, которое мы называем Богом, и Отражения сформировался наш мир. Приветствую вас, уважаемый Вершитель. Обращаюсь к вам так потому, что вы читаете эти строки, а значит, намерены стать хозяином своего мира, своей судьбы.
Когда-то в давние времена все люди были вершителями, поскольку знали, что реальность имеет две стороны — физическую и метафизическую. Вершители Видели и понимали сущность зеркального мира. Они умели творить свою реальность силой мысли. Но так продолжалось недолго. Внимание вершителей со временем окончательно увязло в материальной действительности. Они перестали Видеть и утратили
Силу. Но Знание никуда не исчезло. Оно дошло до нашего времени из глубины тысячелетий.

Маги древности, владевшие этим Знанием, были способны силой мысли подчинять себе реальность, поскольку реальность формируется в первую очередь как отражение Сознания в Зеркале мира. Обычным же людям, чье сознание зажато рамками материального мировоззрения, остается лишь поклоняться выдуманным богам и обращаться к услугам астрологов и прорицателей.

Если вы не хотите довольствоваться суррогатом будущего, в которое, по уверениям предсказателей, можно заглянуть, а намерены вершить свою судьбу своей волей, у вас все получится.
Трансерфинг — реликтовое Знание о том, как управлять реальностью, — поможет вам.

Никакого волшебства не будет.
Магии, как таковой, не существует — есть лишь знание принципов Зеркального мира. Это Знание лежит на поверхности. Оно настолько бесхитростно и обыкновенно, что по всем канонам не может быть «волшебным». Но все же и лампа Алладина имела вид обыкновенной старой жестянки, и чаша Грааля была не из золота. Все великое — непостижимо просто — ему незачем красоваться или прятаться. Пустое и бесполезное, напротив, всегда скрывается под покровом значительности и тайны.
Магия, лишенная сказочных атрибутов и внедренная в будничную жизнь, перестает относиться к области мистического и загадочного. Волшебство теряет свою завораживающую таинственность, поскольку ему находится место здесь, в повседневности. Но вся прелесть этой трансформации заключается в том, что повседневная действительность, в свою очередь, перестает казаться обыденной и превращается в незнакомую реальность, которой можно управлять. И требуется для этого лишь соблюдение определенных принципов.

(с)Вадим Зеланд

[Nefilim]

Что-то я не понимаю в квантовой физике... Если есть множество вариантов событий и все они одновременно существуют в разных мирах, то какая разница какой вариант выберу я? Можно сразу в петлю, какая разница, все равно такой вариант существует, а я, успешная, все равно буду существовать в других реальностях?

[гармония]

Что-то я не понимаю в квантовой физике... Если есть множество вариантов событий и все они одновременно существуют в разных мирах, то какая разница какой вариант выберу я? Можно сразу в петлю, какая разница, все равно такой вариант существует, а я, успешная, все равно буду существовать в других реальностях?

а я вообще не разбираюсь ни в какой из них, физик. у меня по физике был 0.  
можно выбрать и сразу в петлю. а можно выбрать и быть успешной. а можно выбрать и быть.... 
 но из всех существующих вариантов, ты выбрала на этот момент тот, в котором ты что то ищещь на этом форуме. или по другому:  ты выбрала реальность, в которой пытаешься с чем-то там разобраться.(видела твои вопросы в другой теме).

[Nefilim]

но из всех существующих вариантов, ты выбрала на этот момент тот, в котором ты что то ищещь на этом форуме. или по другому:  ты выбрала реальность, в которой пытаешься с чем-то там разобраться.(видела твои вопросы в другой теме).

Вот и вопрос: я выбрала этот вариант и он стал реальностью или реальность - все варианты, а я вижу лишь ту, что выбрала? Грубо говоря, если девушка выбрала (натренсерфила) жить с парнем в Воронеже, а он выбрал жить с этой девушкой в Новосибирске, что случится во всем этом множестве реальностей?

[гармония]

но из всех существующих вариантов, ты выбрала на этот момент тот, в котором ты что то ищещь на этом форуме. или по другому:  ты выбрала реальность, в которой пытаешься с чем-то там разобраться.(видела твои вопросы в другой теме).

Вот и вопрос: я выбрала этот вариант и он стал реальностью или реальность - все варианты, а я вижу лишь ту, что выбрала? Грубо говоря, если девушка выбрала (натренсерфила) жить с парнем в Воронеже, а он выбрал жить с этой девушкой в Новосибирске, что случится во всем этом множестве реальностей?

да.
грубо говоря,  случится с ними то, о чем они обоюдно  и полюбовно договорятся.  или туда она поедет или он. или может найдут хату между ними, городами.кто то согласится уступить . а если нет, то есть другое " или" - лоб в лоб и кто дальше отлетит, или...., или... да миллион " или"

[Nefilim]

да.
грубо говоря,  случится с ними то, о чем они обоюдно  и полюбовно договорятся.  или туда она поедет или он. или может найдут хату между ними, городами.кто то согласится уступить . а если нет, то есть другое " или" - лоб в лоб и кто дальше отлетит, или...., или... да миллион " или"

Или он в своей реальности поедет в один город с ней, а она в своей реальности в другой Жуть какая-то это квантовая физика))

[гармония]

да.
грубо говоря,  случится с ними то, о чем они обоюдно  и полюбовно договорятся.  или туда она поедет или он. или может найдут хату между ними, городами.кто то согласится уступить . а если нет, то есть другое " или" - лоб в лоб и кто дальше отлетит, или...., или... да миллион " или"

Или он в своей реальности поедет в один город с ней, а она в своей реальности в другой Жуть какая-то это квантовая физика))

интересный подход у тебя. можешь и так съездить , если сил хватит 

[sweet]

Вот и вопрос: я выбрала этот вариант и он стал реальностью или реальность - все варианты, а я вижу лишь ту, что выбрала?

Каждую секунду человек делает свой выбор и, как следствие, меняет своё будущее. Вопрос только в том, осознанно сделан этот выбор или спонтанно.

[Agni]

[Mia]

Мне приходят в рассылке главы из какого- то рассказа или промана, не знаю.. Первые выпуски я пропустила, поэтому не сначала.. Мне ОЧЕНЬ ИНТЕРЕСНО читать. Может, еще кому- нибудь понравится. А если вдруг у кого- то есть начало, то я была бы благодарна за ссылку!


Выпуск N 7. Встреча   
    
– Ой, сейчас краска потечет! – спохватилась Матильда. Они сразу перестали плакать, заморгали и принялись махать руками возле глаз. Увидев, что делают одно и то же, рассмеялись. У женщин так нередко случается – то они плачут, то вдруг смеются, без причин и прелюдий. А у таких экстраординарных, какими являлись дива и жрица, вообще все бывает непредсказуемо, поскольку они и сами не знают, что в следующий момент сотворят.

– Посмотри на меня, – сказала Итфат, – все расплылось, да?
– Нет, совсем нет, – ответила Матильда, – а у меня?
– Тоже нет. Странно.

Они потрогали друг дружку, а потом сами себя, опять выполняя одни и те же действия, как близняшки, хотя отличались разительно.

– Грим совершенно не мажется, – удивилась Матильда.
– Здесь невероятные вещи творятся, – сказала Итфат.
– Да уж, более чем. А что у тебя за раскраска такая устрашающая?
– Ритуальная. А у тебя?
– Театральная.
– Какая-какая?
– Ну, это долго объяснять. Знаешь, я тебя как увидела, подумала, сама Смерть за мной явилась.
– А-ха-ха! А я такую как ты вообще никогда не видала.
– Представь себе, я тоже никогда не видала такую как я.

Они опять рассмеялись и принялись друг дружку оглядывать и трогать, будто повстречались на вечеринке, и будто ничего не случилось, и больше нечем было заняться и не о чем беспокоиться, кроме как вот обсуждать свою внешность, да хихикать. Но, наверно это было нервное, после всего ими пережитого. А еще наверно, потому что обе были рады, что теперь не одиноки.

– Посмотри, не помялся ли мой бантик? – спросила Матильда и повернулась спиной, словно стояла в примерочной.
– Да нет, он в порядке. Твой бантик – это нечто.
– О да! А я сначала капризничала и так не хотела его! А он, кажется, мне кое в чем помог.
– В чем же?
– Еще точно не поняла, потом расскажу.
– А мое платье – оно почему-то совсем не испачкалось.

– Да, удивительно, – сказала Матильда.
– Здесь, похоже, ничто не мнется и не пачкается, – сказала Итфат.
– И косметика не плывет. А может, нам пойти смыть ее?
– Это вряд ли удастся. Я здешней водой даже напиться не смогла.
– А, это видимо после того как все остановилось.
– После того как? А что было до?
– Ой, я ничего не знаю, ничего не понимаю. Я даже не знаю где я и как здесь очутилась. А ты знаешь?
– Нет, со мной все то же самое.

В этот момент в реальности стали происходить какие-то изменения, как будто в напоминание подружкам, что пора бы подумать о вещах существенных. Невидимая клепсидра, до сих пор отмерявшая равные промежутки тишины, начала ускоряться. Звук падающих капель повторялся все быстрей, пока не раздался треск, как от лопнувшего стекла, отчего жрица и дива аж пригнулись. Вслед за этим клепсидра стихла, а небо раскололось на две полусферы.

По одну сторону в воздухе наблюдалось колышущееся марево, а по другую небосклон был разлинован светящимися меридианами, уходящими к горизонту.
– Надо валить отсюда! – воскликнула Матильда.
– Что такое «валить»? – спросила Итфат.
– Надо бежать! Бежать надо!
– А куда? Кругом пустыня.
– Что-то изменилось. Что-то происходит. Видишь, небо какое? Надо рвать когти!
– Какие-какие когти?
– Фати, ты с луны упала? Ты будто не все слова понимаешь... О боже, я не спросила, а ты откуда вообще?
– Я... ну, оттуда, откуда я. Но не с луны точно. Как ты меня назвала?
– Фати. Так можно?
– По-моему, меня так еще никто не называл, но... звучит очень знакомо... странно.
– Ладно, потом, сейчас некогда! Побежали!

– Нет, стой, Тили, иди сюда! – крикнула ей вдогонку Итфат. Матильда остановилась как вкопанная, развернулась на своих платформах и застыла в удивлении. Слова жрицы ей напомнили то, что она уже не раз слышала: «Нет, стой, Тиличка, ляля, иди сюда!»
– Что такое? – спросила Матильда. С некоторых пор у нее куда-то исчезла привычка тянуть гласные. Здешняя реальность не особо располагала к гламурррным замашкам.

– Почему ты решила, что надо бежать? – спросила Итфат, – Может, там будет еще того хуже!
– Хуже того что со мной было, уже не будет. Меня тут чуть не съели.
– А я чуть не умерла. Точнее, я умерла, а потом как бы отмерла. Но ведь мы живы!
– Ты же видишь, что-то происходит! Здесь, если что-то и происходит, то ничего хорошего!
– Ладно, тогда куда бежим, налево или направо? Там что-то колышется, а там какие-то линии.
– Хороший вопрос. Давай лучше туда, где ничего не колыхается.

Дива и жрица побежали в ту сторону, где сходились меридианы. Теперь в городском лабиринте было легко держать направление, глядя на небо. По дороге они еще успевали переговариваться.

– Фати, скажи, а почему ты назвала себя жрицей?
– Потому что я и есть жрица.
– В смысле, настоящая, взаправдашняя?
– А какая же?
– Но ведь в нашей стране нет никаких жриц.
– Я не из твоей страны, а ты не из моей, иначе бы ты меня знала, а я тебя.
– А почему мы разговариваем на одном языке? Ой, какая же я ослица! Гламроки тоже говорили на моем языке почему-то!
– Гламроки?
– Да, это они хотели меня съесть. А потом я стала их богиней. А потом они все замерли почему-то. Вон, один из них, видишь!
На пути им попалась серая статуя.

– Вот эти манекены? И ты стала их богиней? Как?
– Потом расскажу. Давай пока пешком пройдемся, на моих платформах не очень-то побегаешь.
– В моих туфельках тоже. Только я не поняла, ты сказала, они говорили на твоем языке?
– Ну да.
– На каком твоем? Мы с тобой на моем языке разговариваем.
– Нет, я на своем говорю.
– И я на своем.

Они с удивлением посмотрели друг на дружку.
– Понятно. Но непонятно, – сказала Матильда.
– Да, непонятно. Но понятно, – сказала Итфат, – это наверно из того ряда чудес, что одежда не мнется не пачкается, и краска не течет.
– Здесь вообще одни сплошные чудеса, только не чудесные, а чудовищные! – подытожила Матильда.

Тем временем, они выбрались на окраину города. Пустынный пейзаж сильно изменился. По земле и по небу теперь тянулись флуоресцентные зеленые линии, уходящие вдаль. Изгибаясь, они образовывали форму туннеля, в конце которого виднелось черное пятно.

– Фати, мне страшно, – сказала Матильда.
– Мы можем туда и не ходить, – ответила Итфат.
– А если там выход из этого мира?
– А если тот мир будет еще страшнее?
– Но ведь нам надо как-то выбираться отсюда!
– Тогда пойдем.
– Мы только быстренько глянем, что там, и если что, мигом обратно.
– Ладно-ладно, быстренько-быстренько!

Дива и жрица взялись за руки и отправились навстречу неизвестности. По мере их продвижения вперед, земля и небо сужались, а туннель становился все темнее, только линии светились в полумраке. Но их переход длился недолго. Достигнув самой узкой и темной точки, воронка туннеля начала расширяться, и наконец развернулась в широкое пространство. Представшая картина в очередной раз повергла наших героинь в изумление.

Земля с небом поменялись местами. Итфат и Матильда стояли на пустоте, уходящей неведомо как глубоко вниз, а над их головами висел все тот же город гламроков, только перевернутый. Но и это было еще не все.

– Итфат, где ты! – закричала Матильда.
– Матильда! Я тебя не вижу! Я опять вижу себя!
– Я тоже себя вижу! Итфат, ты где?
– А ты где?

Так они кричали, стоя бок о бок, но все время крутились и оглядывались по сторонам. В конце концов они повернулись друг к другу и принялись смотреться, как в зеркало, делая разные движения руками, головой, ногами.

– Фати, я боюсь! – опять закричала Матильда, – Я вижу себя, но это не зеркало!
– Тили, это ты, что ли?! – воскликнула Итфат, глядя, то ли на свое отражение, то ли на двойника.
– Это ты? Это ты мне отвечаешь?
– Тили, ты стала как я?
– Нет, нет, это невозможно! Я это ты?

Теперь они осмотрели сами себя и в один голос ахнули. Итфат была в теле Матильды, а Матильда в теле Итфат.
– Ты оказалась права! – сказала Матильда, – Здесь стало совсем-присовсем, очень-приочень плохо-о-о!
– Бежим-бежим назад! Пока он не закрылся! – крикнула Итфат, и они, взявшись за руки, кинулись обратно в туннель.

Выбежав с «изнанки» на «лицевую» сторону реальности, дива и жрица с облегчением удостоверились, что все стало на свои места. Делать нечего, они опять направились в сторону площади.

– Нет, это издевательство какое-то! – причитала Матильда, – Тут куда ни кинь, всюду клин.
– Всюду что? – спросила Итфат, – Я еще не совсем понимаю твои выражения.
– Плохи наши дела, говорю.
– Это боги чем-то разгневаны. Или нам испытание послали.
– Ты еще скажи, что их надо умилостивить, твоих богов, принести жертву!
– Нет, так поступают примитивные народы. У нас принято стремиться к совершенству богов, чтобы достичь их уровня, чтобы самим повелевать реальностью, подобно богам.
– Фати, так повели этой реальности, чтобы вернула нас домой!
– Я пока не могу. У меня что-то с памятью случилось, прошлое как в тумане.
– А у меня настоящее, будто непрекращающийся кошмарный сон.

Порядком уставшие, они наконец возвратились к месту своей встречи, к монолиту на площади.
– Ну что, пойдем испытывать судьбу на другую сторону, где все колышется? – предложила Итфат.
– Нет уж, с меня хватит! Надо отдохнуть и хоть что-то съесть, – сказала Матильда.
– А здесь есть где можно что-то съесть?
– Ты голодная, да, Фати? Я еще не знаю как, но гламроки говорили, хлевьюн еду дает.
– Какой хлевьюн?
– Ну вот этот мегалит, они его так называли. Пойдем, поглядим.

Они вошли внутрь и осмотрелись.
– Ой, куда-то голова исчезла! – воскликнула Матильда.
– Голова?
– Здесь была голова на постаменте, гламорк, их божество типа, а теперь ее нет!

Алтарь и в самом деле куда-то исчез, а на его месте стоял цилиндр высотой около трех метров и метра полтора в диаметре, из материала, похожего на тонированное стекло. Дива и жрица обошли цилиндр вокруг, потрогали его руками, он был гладкий и цельный, без малейших деталей.
– Смотри, в нем ничего не отражается, – сказала Итфат.
– И через стенки ничего не видать, – сказала Матильда.
– Интересно, что это и зачем?
– Давай все остальное здесь исследуем.

Они обошли все внутреннее пространство, но ничего примечательного не обнаружили. Вдоль стен стояли наполовину выступающие колонны, которые изгибались кверху и переходили в высокий свод. Откуда-то снизу из ниш струился зеленый свет. И ни единой детали, напоминающей хоть какое-либо устройство или панель управления.

– Так ты говоришь, здесь может быть еда? – спросила Итфат.
– Ну мне так сообщили, что отсюда, – ответила Матильда.
Они опять подошли к цилиндру.
– По-моему, эта штука должна выполнять какие-то функции, – сказала Матильда, – Надо только понять, как с ней обращаться. Должна же быть хоть какая-то кнопка.
– Что такое кнопка? – спросила Итфат.
– Это такая штучка, на которую нажимаешь, и что-то происходит, например, еда появляется.
– Разве такое бывает?
– Да, в моем мире есть такие автоматы, только там еще денежку положить надо, а потом кнопку нажать, и будет еда или вода.

– Тили, мне не совсем понятно, о чем ты говоришь, но здесь вроде как нет этой самой кнопки.
– Да, нет. И что будем делать?
– Насколько я знаю, для того чтобы получить что-то, не всегда требуется делать что-то.
– Что ты имеешь в виду?
– Например, ты не можешь ничего сделать, чтобы пошел дождь или выглянуло солнце. И ты не можешь заставить дождь пойти или солнце выглянуть. Но если очень сильно захочешь, они могут сами захотеть того же.

– Ух ты! – Матильда уставилась на жрицу в полном изумлении, – Никогда не слышала ничего подобного! Но в твоих словах есть что-то такое... Постой! У меня здесь уже кое-что получалось!
Дива поправила сзади свой бант и принялась что-то шептать и ходить взад-вперед.
– Что ты делаешь? – спросила ее Итфат.
– Нет, ничего не выходит. Ай!

В это мгновенье в цилиндре что-то загудело, из него выдвинулся сегмент, на сегменте лежала какая-то коробка.
– Нет, я не верю! – воскликнула Матильда. Она открыла коробку, там были конфеты. Матильда взяла одну и попробовала. И тут же запрыгала и завизжала как ненормальная.

– Тили! Ты сошла с ума! – испугалась за нее Итфат. Но Матильда продолжала скакать и визжать. Затем она схватила коробку и подскочила к жрице с криком:
– Фати-и-и-и! Это вишня в шоколаде! Попробуй!
– Что-что? – та взяла конфету, съела и расплылась в улыбке, – Как тебе это удалось? Что ты сделала?
– Я ничего не сделала, как ты и говорила! Я захотела! Это мой бантик! Это мой бантик!

– Погоди-погоди, причем тут твой бант? Да успокойся ты наконец!
– У меня за спиной бывает какое-то странное ощущение, – Матильда принялась рассказывать, отчаянно жестикулируя, – У меня здесь пару раз такое случалось, я вспоминала про бант, а потом чего-то сильно хотела, и тут это ощущение, а затем происходило то, чего я хотела!
– Что именно ты чувствовала?
– Какое-то томление, как будто сзади за лопатками что-то есть, что-то такое...
– Хей! Я знаю, что это! – теперь уже Итфат пришла в возбужденное состояние, но тут же засомневалась, – Или нет... Я точно знаю, что знаю! Но что-то смутное, не могу припомнить...

– Скажи, скажи что ты знаешь об этом! – Матильда была вся в нетерпении.
– Реальность повелевается мыслью, которая возникает где-то позади, ненароком, как бы задней мыслью. Если чего-то желаешь совершенно нестерпимо, неистово, надо сделать так, чтобы желание стало задней мыслью. Что-то в этом роде.
– Пока не совсем понятно, – сказала Матильда, – Но что это вообще такое, там, за спиной?
– Я очень смутно помню, – сказала Итфат, – Говорю же, у меня память отшибло. Все мое прошлое как во сне. Только обрывки.
– Фатичка, ты должна вспомнить! От этого, быть может, наша жизнь зависит. Ты понимаешь?

– Я постараюсь. Но лучше ты расскажи, что ты сделала? У тебя же получилось!
– Я обратила внимание на свой бантик, поймала это ощущение за спиной и представила коробку конфет.
– И все?
– Все. А ты у себя за спиной что-нибудь чувствуешь?
Итфат вскинула голову, о чем-то задумалась и сказала:
– Нет. Но мне кажется, я когда-то это умела и использовала. А сейчас почему-то не получается.

– Ладно, я уверена, ты вспомнишь, и у тебя получится. Главное, эта штуковина работает. Я еще раз попробую. Чего ты хочешь?
– Пить хочу.
Матильда снова потрогала свой бант, что-то там поколдовала про себя, и чудо опять свершилось. Цилиндр загудел, и из него выдвинулся плоский сегмент, на котором стояло два стакана воды.
– Ты сама прямо как жрица! – сказала Итфат. Они взяли стаканы и попили воды, глядя друг на дружку светящимися от радости глазами.

– Классно! Вода такая вкусная! – сказала Матильда. Они поставили стаканы.
– Интересно, как эти столики убираются? – Матильда коснулась края сегмента, и тот задвинулся обратно вместе со стаканами, которые прошли сквозь стенку цилиндра, будто ее и не было. Потом она так же задвинула и другой сегмент.
– Я уже ничему не удивляюсь, – сказала Итфат.
– Здесь инопланетные технологии, похоже. Обалдеть!
– Тили, ты опять какие-то непонятные слова произносишь.
– Ла-ла-ла! Неважно! Нам теперь надо поесть. Какое твое любимое блюдо?
– Фламиди.
– А это слово уже мне незнакомо. Что это?
– Ну, такая рыбка запеченная.
– Я тоже люблю рыбку. Не могу гарантировать в точности твое блюдо, но что-нибудь сейчас изобразим.

Матильда недолго поколдовала, и тут из цилиндра начали выдвигаться один за другим сегменты со всевозможными блюдами.
– Чудеса да и только! И это все ты задумала? – удивилась Итфат, хотя обещала не удивляться.
– Это шведский стол!
– Какой-какой?
– Неважно. Вот, еще кое-что забыла.
После ее слов появился еще один сегмент со столовыми приборами. А вслед за этим неожиданно, прямо из пола выросли стол и два стула, чуть не сбив жрицу и диву с ног.

– Ой, а это уже не я! – воскликнула Матильда.
– Кажется, на этот раз я, – сказала Итфат, – У меня промелькнула мысль, что не хватает только стола и стульев.
– Ух ты! Задняя мысль? Вот видишь, и у тебя получилось!
– Случайно.
– Здесь вроде не только эта колонна работает, но и пол еще.
– Наверно, нам следует быть поосторожнее со своими мыслями.
– Тебе надо обязательно вспомнить, что это там за спиной, и как с ним обращаться.
– Ладно-ладно. По-моему, все легко получается только в этом храме. В реальности все не так просто.
– Вот и вспоминай, Фатичка. Давай будем кормиться!

Они набросились на еду и принялись рассказывать друг дружке о своих злоключениях. Когда дива поведала жрице, каким образом ей удалось укротить гламроков, Итфат вскочила и начала кружиться и хохотать безудержно, а вместе с ней и Матильда. Сейчас новоиспеченные подруги беззаботно болтали, и это были самые счастливые минуты с тех пор как они оказались в этом странном и пугающем мире. На данный момент и пока, для них все сложилось не так уж и плохо. Главное, теперь они были не одиноки, а вместе. Но о том, что им предстояло еще пережить, знал только этот мир.

[Mia]

    
Трансерфинг
Управление реальностью
Выпуск N 8. Видящие реальность   
    
– Ну вот, мы и покормилися, – сказала Матильда, – Славно. Еще чего-нибудь хочешь, Фати?
– Нет, все было очень вкусно, – ответила Итфат, – Никогда такого не ела. Что бы я без тебя делала?
– А я тут одна без тебя вообще бы свихнулась. Я уже была на грани.
– Давай, что ли, уберем эти столики. А стол и стулья пусть остаются.
– Давай, – Матильда поочередно коснулась краев сегментов, и те задвинулись в цилиндр вместе с содержимым, – Классный автомат. Теперь не пропадем.
Они еще некоторое время непринужденно болтали, будто сидели в кафе, а вовсе не в запределье времени и пространства, в котором оказались неведомо как.

– Фати, расскажи, из какой ты страны? – спросила Матильда.
– Из страны богов, – ответила Итфат.
– И что вы делаете со своими богами?
– Славим их.
– А они что делают?
– Правят.
– Понятно.

– А ты, из какой страны? – спросила Итфат.
– Я? О, из страны дураков, – ответила Матильда.
– И что вы с ними делаете?
– Мы? У нас нет разделения на «дураков» и «нас».
– Так вы там все дураки, что ли?
– Конечно!
– А мы еще только стремимся приблизиться к нашим богам.
– У нас наоборот, одни дураки кричат другим: «Пошли вон, дураки!» А другие им отвечают: «Нет, это вы пошли вон!»

– Правда, что ли? – спросила Итфат.
– Да ладно, я пошутила, – ответила Матильда, – Из какой я страны... Как бы тебе объяснить. Ну, например, из страны грибов.
– И что вы с ними делаете?
– Собираем. Потом варим, жарим, сушим, маринуем. Потом едим.
– А еще что делаете?
– Еще пляшем, поем. Так и живем.
– Странные вы.
– Просто, когда есть много о чем рассказать, не знаешь что сказать.

Они недолго помолчали, думая о своем.
– Фати, ты скучаешь по дому? – спросила Матильда.
– Да, – с грустью ответила Итфат, – А ты?
– Я тоже. Ты веришь, что мы сможем вернуться?
– Думаю да. Должен же быть какой-то выход.

– А меня знаешь, что беспокоит, – сказала Матильда, – если ты вернешься к себе, а я к себе, ведь мы тогда уже не будем вместе.
– Да, получается, мы можем быть либо дома, либо вместе, – сказала Итфат.
– Но я уже не представляю, как смогу с тобой расстаться.
– И я тоже.
– А ты не хотела бы к нам? У нас неплохо.
– Не знаю. А ты к нам?
– Тоже не знаю. Я только знаю, что не хочу быть без тебя.

– Тогда нам нужно для себя решить, что лучше: быть вместе, или быть дома, – рассудила Итфат.
– Вот не люблю я такие дилеммы! – воскликнула Матильда, – Вот почему всегда надо выбирать то или другое, а не все?
– Тили-Тили, нам пока даже нечего выбирать.
– Просто, я ненавижу положения, которые вынуждают!
– Как вынуждают?

– Вынуждают и принуждают и заставляют! Это как принуждение есть молочный суп. Меня в детстве заставляли его есть. А я ненавижу молочный суп! Почему я должна его есть? Или вот когда люди любят, или нужны друг другу, или хотят быть вместе, почему они должны расставаться? Не может быть никаких причин, чтобы расставаться! А у нас знаешь, какие драмы разыгрываются на этой почве? Уж они так любят, так не могут друг без друга, так страдают, но вот, обстоятельства вынуждают, и они расстаются. И тогда такая трагедия! А я в подобных случаях, всегда себя спрашиваю: ну какого черта, ну не хотите вы расставаться, ну так плюньте на все и не расставайтесь! Потому что все это – молочный суп! Потому что вы вовсе не обязаны давиться молочным супом!

– Тили-Тили! Успокойся. Ну что ты так разошлась? – Итфат провела рукой по ее всклоченной головке, поправила ей бантик, и в тот же момент все внутреннее пространство мегалита заполнилось объемным изображением наподобие голограммы.

В воздухе висели, сменяя друг друга, прозрачные картины: детская площадка, детки играют, воспитательница их зовет, они собираются в стайку, топают дружненько в садик, раздеваются в шкафчики, заходят в зал, рассаживаются у столиков, накрытых к обеду.

За одним столиком сидит девочка с розовым бантиком на макушке и возит ложкой в тарелке.
– Опять вареное молоко! Какая противная пенка! Я не хочу-у-у!
– Девочка Матильдочка молча кушает супчик и не капризничает, – говорит ей воспитательница.
– А я не капризничаю, я просто не хочу!
– Если девочка будет кушать молочный супчик, вырастет большой и красивой. А если не будет...
– А я и так большая и красивая, вот!
– Ты должна все съесть, иначе не получишь сладкого.
– А я обойдусь и без сла-а-а-дкого-о-о!
– Смотри, все дети кушают, а ты что, особенная?
– Да, я особенная!
– Ну-ка ешь сейчас же, или пойдешь в угол!

Девочка перестала возить ложкой в тарелке, повернулась и посмотрела на свою воспитательницу. Было видно, что она как-то вся преобразилась, будто проснулась. Детским голосом, но по-взрослому спокойным тоном, она сказала:
– Вы мной манипулируете. Вы не имеете права меня заставлять. А я не обязана есть, если не хочу.

Воспитательница так и обомлела. Простояв полминуты с раскрытым ртом, она, наконец, тоже будто очнулась:
– Маленькая девочка не может так разговаривать! Ты откуда такие слова знаешь? Тебя кто научил? Мне придется поговорить с твоей мамой! – в полном замешательстве, или скорее в панике, воспитательница кинулась прочь из столовой.
– А сейчас я позову заведующую! – крикнула она за дверью.

Картинка постепенно растаяла в воздухе. Итфат и Матильда на все это смотрели как завороженные. Дива пришла в себя первой:
– Фати, ведь это была я! Это мои воспоминания!
– Я так и поняла, – отозвалась жрица.
– Это потрясающе! Словно кино, нет, словно видео из прошлого!
– Что такое кино и видео?
– Примерно то, на что мы сейчас смотрели, живые картинки. Картинки того что было или могло бы быть.

– Что было или могло бы быть? – переспросила Итфат.
– Ну да. Например, видео – это когда отсняли, ну, запечатлели на камеру то, что реально происходило. А кино – это когда изобразили, ну, имитировали то, что могло бы происходить, и отсняли. А потом это отснятое показывают и смотрят. А почему ты спрашиваешь?
– Так, припомнила, что-то знакомое, чему меня учили.
– Что именно, Фати? Давай выкладывай, здесь все важно!

– Меня учили: что было, что есть, и что могло бы быть – это все одно и то же.
– В каком смысле?
– Это все вещи одного порядка.
– Фати, ты как-то сложно изъясняешься. Я не понимаю.
– Если выражаться твоим языком, тогда то, что было, что есть, и что могло бы быть – это все кино. Потому что это все изначально отснято. Сначала отснято, а лишь потом происходит или может происходить.

– Как это сначала отснято? Кем? – изумилась Матильда.
– Не знаю. Не могу все припомнить. Знаю только, что вот эти вещи – что было, что есть, и что могло бы быть – все это существует одновременно.
– Как это одновременно? Что ты такое говоришь?
– Представь, существует модель, и существует реализация этой модели – реальность. То, что было и могло бы быть – модели прошлого или будущего. А то, что есть – это реальность. Модели и их воплощения могут существовать одновременно.

– Хела! Никогда не задумывалась над такими вопросами, – сказала Матильда, – Но все равно, непонятно.
– Помнишь, я тебе говорила о моем невидимом собеседнике, Преддверии Времени?
– И что?
– Так вот, Преддверие сказало, что этот мир – метареальность, прототип реальности. А эти серые люди – не люди, а манекены, модели людей.
– Модели-не-модели, а меня реально чуть не съели!
– Тили, я здесь тоже реально видела своего манекена, и обрела свое тело только когда вошла в него!

– Все, у меня уже голова кругом идет! – воскликнула Матильда, – Лучше ответь, что из всего этого следует? Как нам использовать эту модель-не-модель?
– Тили, прости, я опять вынуждена повторить, что ничего толком не помню.
– Эх, Итфат, жрица-жрица, ты одна сплошная загадка, а я одно сплошное недоразумение! И что нам с нами, с такими, делать?

– Матильда, скажи мне, ты видишь реальность? – спросила Итфат.
– Что ты имеешь в виду?
– Та девочка, вернее ты, когда была еще девочкой, рассуждала так, будто видела суть вещей, суть происходящего. В моей стране видящие реальность считаются просветленными.
– И что это им дает?
– Видящие освобождаются от череды событий.
– Как это?
– Обстоятельства перестают над ними властвовать. Как-то так.
– А обычные люди?
– Обычные не видят реальность. Они просто живут в ней.
– Как рыбки в аквариуме?
– Да, как рыбки. Просто живут, как живется, и все.

– Хелала! Я начинаю кое-что понимать! – обрадовалась Матильда, – Точнее, пока не понимать, а чувствовать какое-то понимание.
– Да, «чувствовать понимание», это именно то, что со мной сейчас происходит.
– Но чувствовать мало. Нам надо понять. Вот когда ты вспомнишь, тогда мы поймем!
– Вот и помоги мне. Скажи. Здесь – что ты видела, как ты видела эту реальность?
– Ага, что-то такое было! Когда меня «вели на заклание», я отчетливо осознала, что со мной такого не может происходить, что это не моя реальность!
– И что дальше?
– Я ощутила себя отдельной от этой реальности, как будто я в книгу или в кино попала.
– И потом?
– Потом я твердо для себя решила, что со мной все будет хорошо. Не знаю как, но будет хорошо, и все тут. Абсолютно твердо решила. И после этого я увидела, как от неба до земли промелькнула косая черная полоса, будто страница книги перевернулась. И там, на следующей странице, все действительно окончилось благополучно.

– Знаешь что, – сказала Итфат, – давай испытаем, сможет ли этот мегалит перемещать нас по страницам реальности. Если твои воспоминания вызвали картинку прошлого, тогда что будет, если ты задумаешь свое настоящее?
– Боюсь, еще одна картинка, – сказала Матильда, – но надо попробовать.
– Используй то ощущение, за спиной. И задумывай не просто картинку саму по себе, а нас внутри нее. Как будто мы в твоем кино.
– Тогда давай обнимемся, чтобы не разлететься в разные стороны. Я не хочу тебя потерять.

Дива и жрица обнялись, постояли некоторое время молча, затем Матильда что-то пробормотала, и тут произошло нечто такое, чего они никак не могли предвидеть. Их фигуры сначала расплющило в горизонтальную плоскость, затем в вертикальную, потом вся эта двумерная проекция наклонилась и распалась на ряд плоскостей-фрагментов, которые повисли в воздухе. В каждом из фрагментов были запечатаны плоские силуэты обнявшейся пары. Все трансформации сопровождались металлическим жужжанием, после чего наступила мертвая тишина.

Продолжение следует

[Mia]

– Фати! – раздался голос Матильды. Это был не совсем ее голос, а словно его металлически-цифровая копия. Плоскости с проекциями обнявшейся пары тут же завибрировали и отозвались такими же металлическими отзвуками эха, но не протяжными, как бывает в горах, а короткими резкими импульсами:
– Ти, -Ти, -Ти, -Ти.

– Матильда! – откликнулся голос Итфат, и тоже раскатился отрывками эха:
– Льда, -льда, -льда, -льда.
– Фати, мы зависли! – вновь закричала Матильда.
– Исли, -исли, -исли, -исли.
– Ах-ха-ха-ха! – ни с того, ни с сего рассмеялась Итфат.
– Ахаха, -ахаха, -ахаха, -ахаха – подхватило эхо.

Картина повисших проекций, вместе с нереалистичными голосами, была настолько зловещей, что смех с ней едва ли вязался. Можно было подумать, жрица сошла с ума.

– Фати, ты меня пугаешь! – крикнула Матильда
– Аешь, -аешь, -аешь, -аешь.
– Отклей нас! – отозвалась Итфат.
– Лейнас, -лейнас, -лейнас, -лейнас, – почему она употребила такой термин, было тоже непонятно и странно.
– Я не могу пошевелиться!
– Иться, -иться, -иться, -иться.
– Весело!
– Есело, -есело, -есело, -есело, – продолжала в том же духе Итфат, – Вспомни про бантик!
– Нтик, -нтик, -нтик, -нтик.

На последних отзвуках эха, проекции вдруг схлопнулись вместе, и дива со жрицей свалились на пол, уже в своем первозданном виде.
– Прямо жуть! Жуть прямо! – воскликнула Матильда, поднимаясь на ноги.
– Есело, -есело, -есело, -есело, – Итфат задергалась, как в брейк-дансе, затем внезапно смолкла и застыла, подобно манекену.

Матильда, потеряв дар речи, уставилась на нее. Но жрица вдруг отмерла, взглянула на испуганную диву, и рассмеялась.

– Фати, прекрати меня пугать! – закричала Матильда, – Нашла время шутить шутки! Мы едва живы остались!
– У-ля-ля! – Итфат встряхнула головой, поморгала, попрыгала, словно проверяя, все ли на месте.
– Ладно-ладно, Тили! – она потрогала уже готовую обидеться диву, – Главное, мы это снова мы, и мы вместе!
– Как ты можешь еще веселиться? – негодовала Матильда, – У нас ничего не получилось, и мы чуть не застряли где-то. А если бы мы застряли навсегда? Неужели тебе не было страшно?
– Наоборот, если становится очень страшно, пусть лучше будет очень весело.

– Фати, ты меня удивляешь. У тебя проявляются качества, о которых я не знаю.
– Я и сама о них не знаю, – сказала Итфат, – Я себя забыла, а теперь вспоминаю.
– Как это, ты себя забыла?
– Во мне что-то есть. Есть что-то, чего я не знаю, но чувствую.
– Чувствуешь то, чего не знаешь! Шикарное чувство. Мне бы так. Вот я, о себе все знаю.
– Ты не права. Не знаешь. Никто не может все о себе знать.
– Хела! Фати, ты иногда выдаешь такие мысли, от которых в жар бросает.
– А что я такого сказала?
– Вот ты сказала, а мне теперь думай, чего я о себе не знаю.

– Я ведь тоже от себя такого не ожидала, что рассмеюсь вместо того чтобы испугаться. Так вышло, сначала спонтанно, а потом намеренно, – сказала Итфат.
– Как это, сначала спонтанно, а потом намеренно? – спросила Матильда.
– Это когда подчиняешься первому порыву, который идет откуда-то из глубины твоего Я, минуя мыслительный центр.
– Минуя, говоришь, мыслительный центр?
– Когда что-то идет из тебя, как безмолвное повеление, без слов и объяснений. И когда не успеваешь сообразить, что это и почему, а просто повинуешься. И лишь потом понимаешь, что повеление было верным.

– Интересно. У меня тоже бывает нечто подобное, – сказала Матильда.
– Ты тоже следуешь первому повелению? – спросила Итфат.
– Да, иногда.
– Вот и я, сначала последовала, а потом поняла, что повеление подсказывает мне способ выйти из оцепенения. А заодно и тебе напомнить про бантик, чтобы ты нас вернула обратно так же, как мы там оказались, уж не знаю где это там.

– Выходит, ты спектакль здесь разыграла? – удивилась Матильда.
– Ага-ага, – сказала Итфат, – Что такое спектакль?
– Кино, которое играют, но не снимают.
– Почему-почему не снимают?
– Чтобы было как в жизни, по-настоящему.
– А кино разве не настоящее?
– Ну, кино это как бы копия спектакля.
– А спектакль, это копия жизни?
– Да, в некотором роде. Фати, ты опять что-то пытаешься вспомнить?

– Странно, получается цепочка: жизнь, спектакль, кино, – сказала Итфат, – А я припоминаю, меня учили, что все наоборот: сначала создается замысел, потом по замыслу крутится действо, а потом уже действо воплощается в жизнь. Все наоборот!
– Какой замысел, кем создается? – спросила Матильда.
– Помнишь, о чем мы говорили: что было, что есть, и что могло бы быть – это все кино. Сначала отснято, потом происходит.
– А! Модели-не-модели.
– Кино – это модель, а жизнь, то есть реальность – это воплощение модели. Мы сейчас находимся в кино.
– В модели реальности?
– Да, или в метареальности, по словам Преддверия.
– И нам надо выбраться в реальность, в жизнь.
– Верно.
– Но как?

– Пока не знаю, – сказала Итфат, – Интуитивно чувствую, что требуется каким-то образом пройти обратную цепочку: кино, спектакль, жизнь.
– Звучит слишком абстрактно, – сказала Матильда, – Нам бы что-нибудь конкретное предпринять.
– Но видишь, Тили, идея перемещения по страницам реальности не сработала.
– Да, почему-то одним лишь усилием воли не получается, даже в мегалите. Надо что-то другое. Что-то другое надо.
– А о чем тебе говорит твое первое повеление?
– Есть один вариант, который мы еще не испробовали.

Они переглянулись.
– Я угадала? – спросила Итфат.

[Любимая]

тыц    

[Mia]

  – Осталась еще другая сторона, – сказала Матильда.
– Где все колышется? – спросила Итфат.
– Да, надо попробовать. Попробовать надо.
– Хоть и страшно?
– Здесь все что ни случается, все страшно!
И тут, будто в подтверждение сказанного, в мегалите запустились какие-то движения и звуки.
– Опять что-то начинается! – воскликнула Матильда.
– Тили, не забывай, поосторожнее с мыслями, – сказала Итфат.
– Куда же мне девать свои мысли? Я же не могу ни о чем не думать и ничего не говорить!
– Есть просто мысли, а есть установки. Мысленные установки оказывают влияние на реальность.
– Какие такие установки?
– Это когда выносишь вердикт, что реальность такая и такая.
– Вердикт? А что я особенного сказала-а-а-а?! – не успела Матильда договорить, как пол пришел круговое в движение.

Вернее, было не совсем понятно, что вращается: пол относительно стен, или стены относительно пола. Дива и жрица инстинктивно ринулись к выходу, но дверной проем оказался загорожен черной стеной. Движение сопровождалось зловещим тиканьем, как будто внутри мегалита работал часовой механизм: чики-чики-чики-така, чики-чики-чики-така.

Наряду с обратным вращением пола и стен, с каждым ударом главного такта перемещались еще и колонны, двигаясь рывками, подобно стрелкам кварцевых часов. Цилиндр в центре зала оставался недвижим, но ухватиться за него было невозможно, так что дива со жрицей держались друг за дружку, не зная, куда себя деть. Внезапно все прекратилось и замерло.

Первой пришла в себя Итфат.
– Я насчитала двенадцать ударов, – сказала она.
– У тебя еще хватило хладнокровия считать! – воскликнула Матильда, – Я чуть не описалась!
– Ах-ха-ха, Тили! – рассмеялась жрица, – Это бы вряд ли помогло сейчас!
– Тебе все смешно! Как ты так можешь?
– Ладно-ладно, давай посмотрим, не открылась ли дверь.

Они направились к выходу. Дверной проем и в самом деле был свободен. Подруги выбрались наружу, и тут же обе вскрикнули от неожиданности. В окружающей среде что-то изменилось. Все было по-прежнему и на месте, но соотношение длительности движения и времени стало иным. Дива и жрица двигались как в замедленной съемке, и только их голоса звучали в нормальном темпе.

– Фати, что происходит?! – закричала Матильда.
– Не знаю, мы словно под водой находимся, – отозвалась Итфат.
– Боже, когда все это закончится!
– Тили-Тили! Не унывай. Как ты говоришь, надо валить отсюда? Валить отсюда надо!
– Надо-надо! Уже скорей-скорей! Я тоже как ты говорить стала.
– Тогда побежали-побежали!

И они побежали, если это можно так назвать, поскольку двигались как акванавты. Небо было все так же разделено на две полусферы. Одна половина была разлинована светящимися меридианами, а на другой наблюдалось колышущееся марево, куда и направились дива со жрицей. Какие еще опасности могли их там подстерегать, они не ведали, но в любом случае требовалось что-то предпринять.

Выбираться из города пришлось долго. Когда, наконец, им это удалось, перед ними открылась удивительная картина. Там, где прежде была пустыня, теперь плескалось настоящее море, с волнами, шумом прибоя, и даже с травой и пальмами на берегу. Однако растительность начиналась как-то странно вдруг, с резкой границы.

– Хелала! Фати! Как здорово! Море! – закричала Матильда.
– Погоди радоваться, может это мираж, – высказала предположение Итфат, – Видишь, как все колеблется.
Картина и впрямь будто плыла в потоках горячего воздуха. Но Матильда была вся в нетерпении.
– Я хочу туда! Скорее уже! Уже скорее-е-е!
Они старались с удвоенной энергией, но шевелились все так же медленно, едва приближаясь к цели. А передвигать ноги становилось все труднее, словно какая-то сила держала и не пускала вперед.

В конечном итоге они встали, будучи не в состоянии сдвинуться с места, ни даже пошевелиться. Зависла пауза. Через несколько мгновений откуда-то принесся нарастающий звук спущенной тетивы, и в тот же момент обеих старательниц, как натянутой резинкой отбросило назад. В полной растерянности они уселись на песок. Зазывающее море с пальмами как было, так и осталось вне досягаемости.

– Это форменное издевательство! – возмутилась Матильда.
– Да, реальность иногда бывает склонна к садизму, – сказала Итфат.
– Что будем делать?
– Надо найти способ туда добраться.
– А что нас может не пускать? И почему?

– Насколько я помню, – сказала Итфат, – мой Наставник учил меня, что если творится что-то неладное, надо увидеть реальность и себя в ней. Вот ты, Тили, что и как видишь?
– Я вижу море и хочу туда! А что тут еще можно видеть?
– Вот именно! Тебе этого слишком хочется.
– Слишком очень хочется? Очень слишком? А тебе разве не хочется?
– Да, но излишнее хотение напрягает реальность, и она начинает сопротивляться.
– Ух ты, это я еще в школе проходила: действие рождает противодействие. И что же ты предлагаешь, перестать хотеть? Но как я это могу?
– Часто бывает достаточно всего лишь опомниться и отдать себе отчет, каким образом ты напрягаешь реальность. Надо увидеть не только реальность, но и себя в ней. А ты себя не видишь.
– Да как я ее напрягаю? Я в жизни много чего хотела, но никогда такого не было, чтобы меня прям на поводке держали.
– Не забывай, мы в метареальности, а здесь, похоже, все гипертрофировано.
– Ладно, вот я буду себе твердить: я не хочу, я не хочу. Но разве я от этого перестану хотеть?
– Если отказаться от желания нельзя, тогда можно притвориться, обмануть реальность.

– Притвориться? Это я могу, – Матильда на минуту задумалась, – А давай сделаем вот что: пойдем задом наперед.
– Ах-ха-ха! Тили-Тили! Это настолько глупо, что может сработать. Ты умничка!
– Да, это глупо, но попробовать стоит.

Они поднялись на ноги и, хихикая, зашагали к морю вперед спиной. И тут случилось невероятное. Сопротивление среды прекратилось, и они уже двигались с обычной скоростью.
– Фати! – воскликнула Матильда, – Сработало! Мы идем!
– Да! Уже быстро-быстро!
– Но как это вышло? Разве можно обмануть реальность? Ведь я не перестала хотеть!
– Желание не только тормозит реальность, оно еще влечет за собой неправильные поступки. А если ты притворяешься и начинаешь действовать так, будто желания нет, реальность тебя отпускает.
– Хелала, хелала, вот теперь я поняла!
– Тише ты, Тили! Не спугни реальность.
– Это еще кто кого здесь пугает!
– Идем-идем, не оглядываемся.

Так дива и жрица шли задом наперед, пока не наткнулись спиной на какую-то преграду. Удивленные, они повернулись и принялись ощупывать невидимую стену. С этой стороны лежала песчаная пустыня, а с той резко начиналась растительность, и до моря было уже рукой подать, но пройти невозможно. И тут они заметили, что отражаются в стене как в зеркале. Только силуэты отражений с той стороны казались едва различимыми, будто призрачными. Морской пейзаж тоже виделся неясно в колышущейся дымке. Но шум прибоя слышался довольно отчетливо и совсем рядом.

– Фати, ну что за наказанье! Нас опять не пускают!
– Я поняла, – сказала Итфат, – Это зеркало мира: с той стороны действительность, а с этой ее прототип – метареальность.
– Выходит, мы оказались по ту сторону действительности?
– Да, уже давно могли бы догадаться.
– Но что это вообще за зеркало такое?
– Я вспомнила, оно разграничивает два аспекта реальности: настоящий и мнимый.
– Что значит мнимый?
– Помнишь, мы это обсуждали: здесь кино, там жизнь. Здесь то, что было или могло бы быть, а там то, что есть. Здесь образ, там отражение. Сначала отснято, потом реализуется. Сейчас мы в кино. Со стороны образов. Зеркало, только наоборот, понимаешь?
– Значит, мы тоже мнимые?
– Нет, это мы с той стороны стали мнимыми. Видишь, как мы там отражаемся? Просто, наши образы и отражения поменялись местами. Мы из материальной действительности перескочили в пространство образов.

– Но ведь здесь тоже все материальное! – возразила Матильда, – И меня гламроки собирались съесть как вполне материальную деву. Хотя, они меня почему-то синтетической обзывали...
– А разве ты во сне не ощущаешь все как материальное?
– Ну так то во сне! Там все лишь кажется.
– Нет, не кажется. Посуди сама, может ли твой разум выдумать все те причуды, которые случаются в сновидении? А все те миры, где ты летаешь, когда видишь сон, думаешь, они лишь в твоей голове?
– Ну, нет наверное. Не знаю. Не задумывалась.
– Так вот, здесь ты и летаешь. Точнее, твое внимание летает здесь, в метареальности. Пространство образов и пространство сновидений – это одно и то же.

– Но мы же не спим сейчас? – спросила Матильда, – Или спим?
– К сожалению, это не сон, – ответила Итфат, – Здесь не только наше внимание, но и наши тела. Ты, кстати, сразу оказалась в своем теле?
– Да уж, я это почувствовала, меня так связали, что все конечности затекли.
– А я не сразу. Помнишь, я тебе рассказывала, сначала проходила сквозь стены, и лишь потом нашла своего манекена.
– Вот бы нам сейчас протиснуться сквозь эту стену! А так, ни туда не пройти, ни из себя не выйти.
– Да, нам надо как-то осуществить, либо то, либо другое.
– Ух, Фати, я просто в шоке от всего этого. Что нам теперь делать?

Продолжение следует

***